Керенский вначале телеграфировал прокурору Новочеркасской Судебной палаты Каледина арестовать, затем предыдущее указание фактически отменил, отложив решение до объяснений атамана на Войсковом круге, затем арест вовсе отменил — под ручательство Войскового круга. Действительно, Каледин своих объяснениях участие в мятеже отрицал, уверяя Круг в своей лояльности как Советам, так и Временному правительству: «Временное правительство плоть от плоти и кровь от крови Совета РСД (рабочих и солдатских депутатов — Д.Л.)»
[587].
На Октябрьский переворот Каледин отреагировал резко отрицательно. Атаман выпустил воззвание, в котором 25 октября 1917 года писал: «Ввиду выступления большевиков с попытками низвержения Временного правительства… войсковое правительство, считая такой захват власти большевиками преступным… окажет… полную поддержку… Временному правительству… войсковое правительство, временно, до восстановления власти Временного правительства и порядка в России, …приняло на себя полноту исполнительной государственной власти в Донской области»
[588].
Приняв на себя верховную власть, уже 26 октября (по другим источникам — 27-го) Каледин начал наводить порядок в своей вотчине. Он объявил военное положение в углепромышленном районе (самом беспокойном из-за большого числа рабочих), разместил в 45 пунктах войска и начал разгром Советов
[589].
27 октября Каледин телеграфно пригласил членов Временного правительства в Новочеркасск для организации борьбы с большевиками
[590].
Однако приехавший на Дон бывший Главнокомандующий армией генерал Алексеев встретил у Каледина более, чем обескураживающий прием. Атаман сочувственно отнесся к его просьбе «дать приют русскому офицерству», но в формировании Добровольческой армии помочь отказался. Причина тому была проста — настроения среди казачества и, шире, населения области были далеко не столь однозначны, как у атамана.
Более того, учитывая эти настроения, по воспоминаниям Деникина, Каледин попросил Алексеева «не задерживаться в Новочеркасске более недели»
[591].
Такая тактика лавирования ни к чему хорошему не привела. Трагедию генерала Каледина, офицера, влезшего в политику, искренне пытавшегося соответствовать политическим требованиям, но ставшего в итоге игрушкой в руках высших политических сил, прекрасно иллюстрируют такие строки его жизнеописания, вышедшие из-под пера явно сочувствующего идеям Белого движения автора: «Каледин давал убежище на Дону всем отверженным, изгнанным и преследуемым новой центральной властью. На Дон потянулись бывшие члены Временного правительства. Государственной Думы, представители политических партий, офицеры. В ноябре — начале декабря в Новочеркасск прибыли генералы Алексеев, Корнилов, Деникин… Здесь они получили приют и возможность приступить к формированию Добровольческой белой армии… Некоторые политические деятели, прибывшие на Дон, упрекали донского атамана в пассивности, на что он сурово отвечал: «А вы что сделали? Русская общественность прячется где-то на задворках, не смея возвысить голоса против большевиков. Войсковое правительство, ставя на карту Донское казачество, обязано сделать точный учет всех сил и поступить так, как ему подсказывает чувство долга перед Доном и перед Родиной».<…> До последнего момента не мог он решиться и на пролитие крови. Но такой момент все же наступил. В ночь на 26 ноября произошло выступление большевиков в Ростове и Таганроге, и власть в этих крупнейших городах Дона перешла в руки военно-революционных комитетов. Видя пассивность казаков, продолжавших верить в замирение с большевиками, Каледин решил принять помощь от зарождавшейся Добровольческой армии. Отряды добровольцев генерала Алексеева 2 декабря заняли Ростов, а затем военной силой стали водворять порядок на Дону и в казачьей области Донбасса. В декабре в Новочеркасске было создано правительство с полномочиями всероссийского — «Донской гражданский союз». Во главе его стоял триумвират: Алексеев… Корнилов… и Каледин… Военные силы «Донского гражданского союза» были незначительными, но вызов был сделан.
Открывая путь Белому движению в России, Каледин, по сути, жертвовал собой: против непокорного Дона, первым поднявшего знамя борьбы, большевики сразу же бросили все наличные военные и пропагандистские силы. В конце декабря красные войска Южного революционного фронта под командованием Антонова-Овсеенко начали наступательную операцию. На Дону им содействовали Советы и военно-революционные комитеты, рабочие, красные казаки. 28 декабря войска Антонова-Овсеенко заняли Таганрог и двинулись на Ростов. 11 января красные казаки, собравшиеся на съезд в станице Каменской, объявили о низложении Каледина, Войскового правительства и о создании Донского казачьего военно-революционного комитета во главе с бывшим подхорунжим Подтелковым…
Развязка приближалась. Казачьи полки стали выходить из подчинения своему атаману. Дело доходило до продажи казаками своих офицеров большевикам за денежное вознаграждение. Малочисленные отряды Добровольческой армии уже не могли сдерживать наступление красных войск, и 28 января генерал Корнилов известил Каледина о том, что добровольцы уходят на Кубань. На следующий день Каледин собрал Донское правительство, зачитал телеграмму Корнилова и сообщил, что для защиты Донской области нашлось лишь 147 штыков. Ввиду безнадежности положения он заявил о сложении с себя полномочий войскового атамана и предложил правительству уйти в отставку. Во время обсуждения вопроса Каледин добавил: «Господа, короче говорите, время не ждет. Ведь от болтунов Россия погибла». В этот же день Алексей Максимович застрелился»
[592].
Добровольческая армия под командованием генерала Корнилова, в преддверии установления советской власти на Дону покинула регион, начав продвижение на Кубань для соединения с силами Кубанского правительства в Екатеринодаре. Отметим, что известие об установлении советской власти в Екатеринодаре застало Корнилова уже в ходе рейда, получившего впоследствии название Первого кубанского, или Ледового похода.
Располагая силой в 4 тысячи штыков, генерал во время похода активно использовал тактику маневренной войны, избегая столкновений с серьезными силами Советов, контролировавшими на тот момент крупные города и железнодорожные узлы. Вместе с тем, он последовательно уничтожал по мере продвижения средние и мелкие отряды красногвардейцев и революционных войск.
