Британское и французское правительства отвергли это предложение. Они уклонились и от принятия его требований о финансовом бойкоте Турции. Пишон заметил, что меры финансового давления не будут иметь эффекта, ибо, при отсутствии единодушия между всеми державами, Турция всегда найдет какие-то деньги. На словах Франция поддерживала Россию, а на деле — продолжала осуществлять финансовую помощь Порте. Не помогло и предупреждение, переданное Извольским: «…Если со стороны Франции нам не будет оказана достаточная поддержка в настоящем вопросе, затрагивающем наше достоинство и наши исторические традиции, это может самым вредным образом отразиться на будущности франко-русского союза». Перед финансовыми интересами Франции в Турции оказался бессилен и этот аргумент
[615]. Сазонов заявил с горечью: «Именно Франция предоставила в распоряжение Турции средства, которые позволили ей отвоевать Адрианополь»
[616]. Не желая быть виновным в нарушении европейского равновесия, Париж согласился на морскую демонстрацию при условии участия в ней всех великих держав, что было равносильно отказу из-за сопротивления Тройственного союза.
Тогда российская дипломатия стала намекать партнерам на возможность единоличных мер принуждения в отношении Турции со стороны России, например временной оккупации некоторых азиатских городов. В этой связи Грей сказал германскому послу в Лондоне, что переход турок через Марицу меняет ситуацию и, если Россия предпримет какие-либо санкции, Лондон не станет препятствовать, ибо считает ее поведение оправданным
[617]. Таким образом, английская дипломатия фактически не только не стала возражать против предложенных Россией мер, но и поощряла ее на более решительные действия. Британским правящим кругам было хорошо известно, что Германия не останется пассивной при выступлении России против Турции. Австро-Венгрия также вмешается в конфликт, который из балканского может превратиться в общеевропейский. Однако и на этот раз дала о себе знать неподготовленность России к большой войне. Убедившись в том, что остался в одиночестве, Петербург отступил, сняв свое требование сохранить Адрианополь за Болгарией.
Во время Второй Балканской войны снова встал вопрос о помощи России Сербии. 9 (22) июля 1913 г. в «Правительственном вестнике» было опубликовано официальное сообщение, в котором российское Министерство иностранных дел опровергало известие о его особых симпатиях к Сербии и утверждало следующее: «Россия, как, впрочем, и все другие державы, не может допустить чрезмерного умаления и унижения Болгарии. Не преследуя никаких иных целей, кроме скорейшего умиротворения на Балканах, Россия уверена, что все великие державы разделяют в этом отношении одинаковые взгляды. Обстоятельство это дает основание полагать, что и в вопросе о выступлении Турции державы найдут способы и средства заставить уважать принятые ими решения»
[618].
Поведение царской дипломатии во время военных действий на Балканах отличалось большой осторожностью. Россия избегала самостоятельных шагов, предпочитая совместные с другими державами выступления. Она не пыталась использовать ситуацию, для того чтобы изменить режим Черноморских проливов, несмотря на энергичный нажим определенных сил внутри страны.
К середине 1913 г. все ее устремления в отношении Проливов были направлены на сохранение статус-кво, чтобы оттянуть решение судьбы Проливов до того момента, когда царизм будет располагать для этого соответствующими возможностями. До этого времени необходимо было уберечь Босфор и Дарданеллы от захвата какой-либо иной державой.
Политика эта страдала весьма существенным недостатком: ее проведение зависело не столько от усмотрения царской дипломатии, сколько от согласия других империалистических держав, которые не собирались ждать, пока царизм наберется сил. Понимая это, российские министры и военная верхушка приступили к интенсивной разработке планов по развитию вооруженных сил на юге страны и по созданию условий для осуществления Босфорской экспедиции.
В июле 1913 г. состоялся ряд встреч ответственных чиновников МИД с офицерами морского Генерального штаба для выработки совместного доклада царю «О цели отечества на ближайшие годы, которая должна лечь в основание всей нашей военной подготовки на море в ближайшие годы»
[619]. В разработанном Морским генеральным штабом проекте отмечалось, что Министерством иностранных дел «определенно, вплоть до конечного решения задачи, нерушимо принимается для всех дипломатических усилий России следующая политическая цель: в ближайшие годы — 1918–1919 — овладеть Босфором и Дарданеллами». Морское министерство, преследуя эту же цель, должно выполнить ряд конкретных мер, среди которых на одно из первых мест ставилась «подготовка в Черном море десантной операции для оккупации берегов Босфора и Дарданелл»
[620].
Военный агент в Турции генерал-майор М. Леонтьев доносил 17 (30) июля 1913 г. генерал-квартирмейстеру Генерального штаба:
«Вся масса вооруженных сил Турции сосредоточена на европейском театре. Малоазиатское побережье почти оголено. Десантные операции на любом пункте малоазиатского побережья не встретят сейчас серьезного сопротивления. В совершенно ином положении находится европейское побережье Черного моря. Здесь турки располагают большими силами, которые могут быть сосредоточены к угрожаемому пункту в короткий срок. Что касается занятия какого-либо пункта в непосредственной близости от Константинополя, то полагаю, что оно может иметь место только в том случае, если мы готовы довести дело до конца, то есть до занятия Константинополя. Такая операция должна быть исполнена большими вооруженными силами и со всей доступной энергией, не считаясь с возможными последствиями в международном отношении. Иначе она может легко кончиться неудачей или оказаться безрезультатной по отношению к общей поставленной цели, и притом без какой-либо пользы лично для нас.
На случай содействия нам с суши со стороны болгар, а может быть и ее теперешних врагов — Румынии, Сербии и Греции, обстановка на Черноморском побережье резко изменится, действия со стороны моря бесконечно облегчатся в любом направлении»
[621]. Генерал также рассматривает случай, если флотам всех держав удастся объединиться: «Тогда, казалось бы, одной блокады русских флотов со стороны Черного моря и международной (английской) со стороны Эгейского в связи с перерывом между азиатскими и европейскими побережьями Мраморного моря оказалось бы достаточно для принуждения Турции к исполнению воли держав»
[622].
