Россия не имела возможности обеспечить достаточную оборону своего южного побережья, и это могло при дальнейшем усилении турецкого флота выдвинуть, помимо ее воли, вопрос о пересмотре существующего ныне положения о Проливах. «Но, искренне стремясь избежать всяких поводов к осложнению на почве восточного вопроса, мы желали бы сохранить подобающее нам положение на Черном море, не прибегая к мерам чрезвычайным. Для этого нам было бы весьма важно, чтобы развитие турецкого флота по крайней мере не шло более скорыми шагами, нежели возможно для нас»
[811]. Сазонов просил Бенкендорфа попытаться переговорить о вышеизложенном с сэром Э. Греем и сказать ему, что Россия была бы весьма признательна, если бы он мог оказать влияние на адмирала Лимпуса в желательном для царского правительства смысле. В письме Сазонов напомнил о том, что во время осложнений, связанных с миссией генерала Лимана фон Сандерса, Грей выказал в отношении России большую предупредительность и даже выражал готовность содействовать полному отстранению англичан от воссоздания турецкого флота. «Кроме того, мы полагаем, что если в Англии склонны идти навстречу ясно обнаруживаемому нами желанию к большему сближению между Россией и Великобританией, то последней следовало бы пользоваться случаями со своей стороны на деле показать нам свою готовность считаться с нашими насущными интересами»
[812].
Бенкендорф сообщал руководству, что Грей со всей своей горячностью обещал передать императорскому правительству письма, которыми обменялись Грей и Камбон, а также выслушать российские предложения. Бенкендорф писал, что «Грей займется вопросом соглашения через неделю и думает о более тесном сближении Тройственного согласия, которое даже не исключает союза по примеру группы трех других держав. Тем не менее Грей продолжал считать открытый союз невозможным. Он добавил: „Но вы же видите, что даже теперь мы не имеем союза с Францией“»
[813].
Бенкендорф, чтобы смягчить отказ, объяснял Сазонову, что «совершенно ясно, что, говоря таким образом, Грей имел в виду политический союз, заключенный по всем правилам международного права, утвержденный парламентом, и т. д.»
[814].
По желанию английской стороны переговоры должны были вестись в Лондоне между первым лордом Адмиралтейства принцем Луи Баттенбергским и русским морским агентом капитаном 1-го ранга флигель-адъютантом Н. А. Волковым при участии французского морского атташе. Грей считал, что переговоры с Россией должны касаться только вопроса о сотрудничестве флотов
[815]. О ходе переговоров Волков должен был сообщать Бенкендорфу и во всех необходимых случаях обращаться к нему за содействием
[816].
Историк Покровский с иронией комментировал действия русской дипломатии: «Чтобы не возбуждать внимания заинтересованных лиц, а наипаче германской дипломатии, решено было, в противность тому, как было поступлено при заключении франко-русской морской конвенции (то ведь был секрет Полишинеля, а это был настоящий секрет), не двигать с места больших колпаков военно-морского мира, а послать людей помельче, передвижения которых из города в город газеты не замечают»
[817].
Посетивший министра 16 (29) мая 1914 г. французский посол сообщил, что, согласно полученной им из Парижа телеграммы великобританское правительство решило уполномочить английский морской Генеральный штаб вступить в переговоры с французским и русским военно-морскими агентами в Лондоне с целью выработать технические условия возможного взаимодействия морских сил Англии, России и Франции
[818]. Палеолог заявил, что по договоренности между английским и французским правительствами России должно быть сообщено содержание заключенных до сих пор между ними соглашений на случай совместных военных действий на суше и на море. В тот же день Палеолог сообщил новости своему руководству и отметил, что ему еще неизвестно решение российского правительства, но Сазонов «весьма расположен к идее более тесного сближения России и согласия». При этом министр подчеркнул: «Согласие, которое мы заключили с Англией, обеспечит равновесие и мир. Спокойствие Европы не будет зависеть от каприза Германии»
[819].
Сазонов в докладной записке Николаю II сообщил: «Великобританское правительство решило уполномочить английский морской Генеральный штаб вступить в переговоры с французским и русским военно-морским агентами в Лондоне с целью выработать технические условия возможного взаимодействия морских сил Англии, России и Франции»
[820]. Царь сделал пометку: «Очень важные новости…»
6 (19) мая Бенкендорф докладывал Сазонову, что Грей был готов на установление с Россией таких взаимоотношений, какие уже существовали между Великобританией и Францией
[821]. «Сэр Эдуард добавил, что со стороны британского правительства не встретится никаких препятствий к переговорам между русским и британским адмиралтействами и к заключению соглашения в духе, указанном в письмах, которыми обменялись Камбон и он [Грей]»
[822]. К письму посол приложил копии договоров Англии и Франции 1912 г. Грей от имени британской стороны 23 ноября (6 декабря) 1912 г. заявил Франции: «Я согласен, что в случае, если одно из правительств будет иметь серьезные основания ожидать не вызванного им нападения со стороны третьей державы или какого-либо события, угрожающего общему миру, то оно должно немедленно обсудить с другим, будут ли оба правительства действовать вместе для предупреждения нападения и для сохранения мира, и если так, то какие меры они готовы совместно принять»
[823]. В Англии большое значение придавали секретности соглашения, поэтому согласились с кандидатурой Волкова и предупредили Россию, чтобы она держала «рот на замке»
[824]. 7 (20) мая 1914 г. Бенкендорф прислал Сазонову рапорт военно-морского агента в Лондоне о заказах в Англии судов для Турции и Греции. Флигель-адъютант Волков писал, что по имеющимся у него достоверным сведениям Турция заказала фирме «Армстронг-Вайтворф и К°» дредноуты типа «Решад V», строящегося на заводе Виккерса
[825]. Вооружение его состоит из 10 13,5-дюймовых и 16 6-дюймовых пушек. Скорость хода на один узел больше проектируемой быстроходности «Решада V», то есть 22 узла. Кроме того, Армстронг сооружает для Турции плавучий док в 33 тыс. тонн, который предназначается для нового военного порта в бухте Измит Мраморного моря
[826]. Основные идеи новой морской стратегии (захват Босфора и Дарданелл) морской министр И. К. Григорович сформулировал в мае 1914 г. в памятной записке об усилении Черноморского флота, присланной в Государственную думу
[827]. В ней, в частности, говорилось, что «в Средиземном море мы должны частью своего флота, посланного из Балтийского моря, дать французскому флоту превосходство над враждебными флотами Австрии и Италии, чем мы выполним не столько наши союзнические обязательства по отношению к Франции, сколько наш собственный стратегический расчет, который ясно говорит нам, что без русского флота в Восточной части Средиземного моря столь необходимое нам господство русского флота в Черном море не может быть достигнуто». Григорович считал, что победа франко-русского флота в Средиземном море над флотами Тройственного союза позволит русской армии и Черноморскому флоту занять Константинополь и Проливы. «Для решения этой задачи нам в Средиземном море необходимо восстановить нашу эскадру. В 1917 г. она должна быть в составе 4 линейных кораблей, а в 1919 в составе 8-ми с крейсерами и миноносцами»
[828].
