– Та язвительная девчонка, которую я впервые увидел несколько лет назад в доме у Мэдока.
Ага, та самая, которая была слегка навеселе и чересчур самоуверенна? Я уперлась затылком в стену – а значит, дальше отступать некуда. Капля пота скатилась по шее. Я увидела, как Джекс проследил за ней взглядом, и внезапно настолько отупела, что не смогла бы вспомнить даже собственное имя.
Господи, какой он огромный. От него исходил жар. Он стоял всего в паре сантиметров от меня, навис надо мной, целиком заполнив пространство вокруг меня. Ощущение было такое, словно я стояла в тени дерева.
Глядя прямо перед собой, я пыталась сохранять невозмутимый вид. Однако это было практически невозможно и совершенно бессмысленно. Джекс часто меня раздражал – в разговорах бросал мне вызов, давил на меня и абсолютно всегда делал то, что хотел, – но я бы никогда не поспорила с тем, что он умен. А еще он знал о том, как реагирует на него мое тело.
– Мне нравится, когда ты болтаешь невесть что, – прошептал он, глядя на меня сверху вниз. – От этого мне хочется заткнуть тебе рот.
Сукин сын. Я сжала бедра, мне почти хотелось кричать от досады – между ног было так влажно.
Нужно сваливать.
– Мне пора, – я оттолкнулась от стены, но наткнулась на его грудь.
– Как тебе твоя работа? Нравится? – спросил он тихо, уперев руки в стену по обе стороны от моей головы.
А?
От него пахло летом, липкой сахарной ватой на чертовом колесе, прохладной водой на разгоряченной коже.
– Что? – переспросила я.
Он задал мне вопрос. О чем он, мать его, спросил?
Опираясь на руки, он наклонился ко мне еще ближе, опустив голову к моему лицу.
– Общественная работа, Кейси. Тебе нравится?
Я слышала смех в его голосе. Вот же маленький говнюк.
– Нет, – пробормотала я. – Учить шайку подростков, которые сачковали весь учебный год, – не самое веселое времяпровождение. Им нужна была своевременная корректировка поведения, только и всего.
Его руки немного опустились, и я услышала, как он втягивает воздух носом, словно обнюхивает меня.
– Для начала: веселое времяпровождение – это именно то, из-за чего ты сюда угодила, – произнес он спокойно, но твердо. – И корректировка поведения нужна вовсе не этим ребятам, а тебе.
– Что ж, я свое получила, большое спасибо великому штату Аризона, – ухмыльнулась я. А потом посмотрела на него в упор. – Ты меня не знаешь, Джекс. – С этими словами я оттолкнула его, повернувшись к выходу.
Но он схватил меня за руку и поставил обратно.
– Ты права. Я тебя не знаю. Так почему бы тебе меня не просветить? Что означает твое имя – Кейси? И что ты натворила в колледже? За что тебя арестовали?
Увидев, что я молчу, не отвечая на его тупые вопросы, он снова припер меня к стене.
– Давай попробуем что-нибудь попроще, хорошо? Твой любимый цвет. Какой твой любимый цвет?
– Ты серьезно?
– Ты что, пытаешься выиграть время?
Я нахмурилась.
– Розовый. Мне нравится розовый.
– Правда? – продолжал напирать он. – А что насчет музыки? Какая твоя любимая группа? А книги? Твой любимый жанр? Когда ты в последний раз ела шоколад или валялась в пижаме до полудня?
Не знаю – то ли это стены начали смыкаться вокруг меня, то ли Джекс так меня притеснил.
– К чему ты клонишь, маленький засранец? – возмутилась я.
Услышав этот вызов с моей стороны, это пренебрежительное словечко в его адрес, Джекс улыбнулся и снова приблизился ко мне вплотную.
– Как насчет душа, Кейси? – Звук его низкого, хриплого голоса закружился у меня в животе и устремился ниже.
Сделав резкий вдох, я облизнула пересохшие губы.
– Что?
Он голодным взглядом уставился на мой рот.
– Маленькому засранцу – который уже не такой и маленький – нужно принять душ, – прошептал он, не сводя взгляда с моих губ. – Прими со мной душ. Прямо сейчас.
Я прижала ладони к холодной, покрытой белой краской бетонной стене, пытаясь остудить жар в груди. Какого черта ему нужно? Он же не хочет того, о чем просит?
Я выгнула бровь, пытаясь казаться спокойнее, чем была на самом деле.
– Ты назвал меня жалкой и беспомощной, Джекс. А теперь предлагаешь принять с тобой душ?
– Так докажи мне. – Его взгляд был искренним, серьезным, словно он искал что-то в моем лице. – Докажи, что ты не жалкая. Используй возможность. – Он прищурился, почти с мольбой глядя на меня, и я, похоже, проглотила собственное сердце, потому что все мое проклятое тело теперь пульсировало.
– Я серьезно, – тихо сказал он. – Команда разбежалась. Мы будем одни. Пойдем со мной в раздевалку. Пойдем в душ. Покажи мне, какая ты смелая.
Я силилась сказать «нет», но это слово просто застряло у меня в горле. Я хотела произнести его, но желала на самом деле совсем другого.
Джекс протянул руку вниз и, взяв меня за мизинец, покрутил его в пальцах. Опустив взгляд, продолжил едва слышным шепотом:
– Я не прикоснусь к тебе, если ты сама этого не захочешь. – А потом он поднял свои голубые глаза, ошеломив меня промелькнувшей в них грустью. – Тебе нужно только пойти, Кейси. И все. Я сниму с тебя одежду. Все, что тебе нужно, – пойти за мной. Я знаю, ты этого хочешь.
Я отвела взгляд. У меня было такое чувство, что мое лицо вот-вот треснет от напряжения, покроется тысячами трещин, как краска на фарфоровой кукле. Слезы навернулись на глазах.
Я и впрямь хотела пойти. Хотела, чтобы кто-нибудь обнимал меня, прикасался ко мне, хотела быть нужной кому-то.
Он приблизил ко мне свое лицо, и его дыхание обожгло мои губы.
– Давай же, решайся.
Я сжала руки в кулаки, потом распрямила пальцы и снова собрала их в кулак. Я хотела. Хотела прикоснуться к нему. Обнять его за шею. Взять его за руку и пойти туда, куда он поведет.
Но силы воли у меня не хватило бы даже для того, чтобы сдвинуться с места. Он посмеется надо мной. Он просто воспользуется мной, не увидит во мне ничего стоящего, что захотелось бы сохранить. Вскоре он возненавидит меня.
Заморгав, я посмотрела на него и покачала головой. Мне было все равно, что он увидит мои мокрые от слез глаза.
Джекс изучал мое лицо, и я не знала точно, что именно он чувствует – злость, разочарование или отвращение.
Наконец он опустил руки и выпрямился. Теплый кокон, в котором я оказалась благодаря близости его тела, растворился, и мне вдруг стало холодно.
– Ты себя боишься, – прямо сказал он. – Не меня.
А потом отступил, глядя на меня свысока.
