Я вышла на заднее крыльцо и тут же с облегчением улыбнулась.
Вон он.
Со своими игрушками, разумеется.
На его расслабленном лице мелькала улыбка, черные штаны, которые мне так нравились, сидели низко на талии, и его длинный мускулистый торс выглядел в высшей степени шикарно. Он провел рукой по волосам, отчего внутри у меня все затрепетало. Мне показалось, что он бросил взгляд в мою сторону, но потом кто-то ему что-то сказал, и он отвлекся.
Все было нормально. Он даже не выглядел пьяным.
Он рассмеялся над чем-то, а потом положил гаечный ключ в коробку на столе. И тут улыбка исчезла с моего лица. Он подошел к какой-то девушке сзади, притянул ее за бедра к себе и поцеловал в шею.
Какого…
У меня перехватило дыхание. Я отвела взгляд, пытаясь вернуть себе самообладание, но слезы все равно выступили на глазах.
Нет.
Я отчаянно пыталась не разрыдаться. Какого черта? Сердце колотилось в груди, меня била нервная дрожь, и я вновь и вновь сжимала руки в кулаки.
Его пальцы сомкнулись у нее на талии, а она прижалась к нему задницей, откинув свою светловолосую голову назад, на его грудь. Он положил ладонь на ее полуобнаженный живот, и его губы коснулись ее кожи.
Я вцепилась в деревянный столбик крыльца, глядя, как он разворачивает ее лицом к себе, а она обнимает его за шею. И снова отвернулась, поежившись. Нет, он не мог так поступить. Я же знала Джекса.
Моя мать, мой отец, Лиам – никто из них не понимал меня. Но Джекс! Мы делали друг друга лучше. Он бы никогда так не поступил.
– О господи, – прошептала Шейн, увидев то же самое, что и я.
Боль в груди была столь сильной, что мне хотелось рассыпаться на куски, но я решительно сошла по ступеням вниз, и Джекс немедленно остановил на мне взгляд, выпрямив спину. Девушка, прилипшая к нему, повернулась в мою сторону, проследив за его взглядом.
– Разве ты не у Мэдока должна быть? – произнес он почти со злостью, опускаясь в легкое садовое кресло и усаживая девчонку к себе на колени с таким видом, словно я была для него чем-то несущественным.
– Ты сукин… – начала Шейн, но я выставила руку, призывая ее замолчать.
Собравшись с духом, я смотрела на него.
Только на него.
В эти голубые глаза, которые были моими, пусть и недолго.
Я не обращала внимания на то, что его рука поглаживала другую девчонку по бедру. Это не причиняло мне боли. Он прикасался к другой, но мне не хотелось закричать, а мое сердце не истекало кровью в тысячу раз сильнее, чем тогда, когда я потеряла отца.
Я сжала кулаки, не обращая внимания на комок в горле.
Мне было не больно.
– Она что, твоя девушка? – спросила блондинка.
Джекс улыбнулся своей дерзкой улыбкой и коснулся ее живота, скользнув большим пальцем ей под блузку.
– Ну, если это и так, то я надеюсь, она поделится. – Он поцеловал ее в щеку. – Слишком уж ты хорошенькая.
Она тихо усмехнулась и произнесла ему в лицо:
– Ты говоришь так только потому, что я позволяю тебе делать со мной все, что тебе захочется.
Джекс с улыбкой запрокинул голову и посмотрел на меня.
– Если хочешь присоединиться, можем подняться в спальню.
Шейн тут же схватила меня под руку и потянула назад, но я вырвалась.
Я всегда уверяла себя, что заслуживаю самого лучшего, но, черт, верила ли я в это? Нельзя взять и что-то внушить себе. Сердце верит только тому, что чувствует, и опыт – лучший учитель.
Я схватила девчонку за руку и сдернула ее с колен Джекса.
– Эй, – жалобно произнесла она, но я наклонилась и, положив ладони на подлокотники кресла, пристально посмотрела в его умопомрачительно красивое лицо.
– Почему ты так поступаешь?
– Потому что могу, – ответил он, прищурившись.
Я покачала головой.
– Это не ты. Ты не жестокий, и ты не хочешь ее. Почему ты отталкиваешь меня?
– Это же просто летняя интрижка, – сказал он. – А теперь пошли трахаться или отвали.
Я впилась ногтями в его кресло, смотрела в его глаза, пытаясь найти там хоть каплю нежности. Что-то теплое и родное. Что-то, что было мне знакомо.
Но видела только эту жутковатую улыбку.
– Мне плевать на нее, – прошептала я. – Я вижу только тебя. Твой отец не сделал тебя нечистым. То дерьмо, которое ты пережил, не замарало тебя. Вот это, – прошипела я, показывая на него пальцем, – вот это – то, что ты творишь здесь и сейчас, – делает тебя подонком.
Я оттолкнулась от кресла и отступила назад. Его глаза потемнели. Мне нужен был тот парень, который едва мог держать себя в руках, когда я готовила ужин у него в кухне. Тот парень, который ревновал, когда мне звонил бывший. Тот, кто называл меня своей девушкой.
Я хотела, чтобы он подхватил меня на руки, отнес в свою спальню и закрыл за нами дверь, чтобы мы растворились друг в друге так, словно никого, кроме нас, не существовало.
Но он продолжал сидеть не шевелясь.
Я боролась за Лиама, и посмотрите, что мне это принесло. Теперь пусть кто-нибудь поборется за меня.
Я развернулась и пошла прочь. Из глаз брызнули горячие слезы. Мне было больно, черт возьми. Я сжала губы, пытаясь остановить истерику, но все было бесполезно.
Я ненавидела его.
И любила.
А он сегодня переспит с кем-нибудь, если еще этого не сделал. Я была дурой. Конченой, патологической дурой.
Я схватила Шейн за руку и крепко сжала ее, протискиваясь вместе с ней через толпу к выходу из дома. Я увижу его. И, вероятно, не раз. И я расплакалась еще сильнее, понимая это. Слезы обжигали мне щеки, но, несмотря на то что они текли беспрерывным потоком, я не издала ни звука. От горя плачут тихо.
– Эй, куда ты?
Я остановилась и, подняв свои затуманенные глаза, увидела Тэйт. И Джареда. И Мэдока с Фэллон тоже. Похоже, они решили выследить меня всей честнóй компанией.
Я шмыгнула носом.
– Домой. – Бросив Мэдоку ключи от его машины, я пошла дальше, но Тэйт снова схватила меня за руку.
– Эй-эй. Стой. – Она взяла меня за плечи, и я отвела взгляд. – Ты плачешь. Что случилось?
Я ничего не ответила. Мне не нужно было ни о чем говорить. Я всю жизнь совершаю ошибки, которые ничему меня не научили. И теперь мне просто хотелось немного побыть в одиночестве. Я хотела гордиться собой.
Я повзрослела.
Я обняла ее за плечи и крепко сжала. Лицо покалывало от боли, слезы струились по щекам.
– Я люблю тебя, – прошептала я, а потом отстранилась и сказала Джареду: – Прости меня, что использовала тебя в старших классах. – Затем я посмотрела на Тэйт, в глазах которой светилось беспокойство, и добавила: – Мне так жаль, что я тогда причинила тебе боль. Я была неправа и никогда больше не стану злоупотреблять твоим доверием.
