Как назло, в голову не приходило ничего путного! Дама, впрочем, не производила впечатления полиглотки, поэтому Алиса храбро ринулась в бой.
— «Уэн ай воз янге, соу мач янге зен тудей, — доверительно затараторила она, наклоняясь к Елизавете, — невер нидед энибоди хэлп ин эни вей… Бат нау май лайф из ченж…»
Елизавета смотрела на Алису с благоговейным ужасом, плохо соображая, почему подруге вздумалось цитировать «Битлз». В глазах дамы появилась тень интереса к Алисиной персоне.
— «Хи воз и хэнсам мен, энд ай вонт ту ноу, хау ду ю лайк ю блуайд бой, мистер Дес», — строго смотря даме в глаза, довершила Алиса ее образование строчками из великого Китса. Произношение у Алисы было йоркширское, еще в пятом классе она победила на фонетическом конкурсе, так что Алиса не опасалась, что дама умудрится разобрать, что она выдает за тирады. Йоркширское произношение обычно не понимает никто, кроме самих йоркширцев, а дама за стойкой явно произрастала в местных пампасах и никакого отношения к славным английским провинциалам не имела.
— Йес, вери гуд, — пробормотала Елизавета и снова повернулась к даме: — Понимаете, мисс Вандербильт очень беспокоится о своей подруге Саре Мидленд. Она должна остановиться в вашей гостинице…
— Сейчас я посмотрю, — прониклась наконец Алисиной тревогой дама и бросила на нее осторожный и недоуменный взгляд.
По-видимому, Алиса в своих заношенных джинсах все еще не вписывалась в ее представление о «достойных» иностранцах. «Ну и ладно, — меланхолично подумала Алиса. — Бывают же и недостойные…»
— Нет, — вернулась она через несколько секунд. — В номере триста одиннадцать проживает госпожа Крачевская. А вашей подруги у нас нет.
— А как выглядит эта ваша Крачевская? — поинтересовалась Елизавета. — Такая высокая, с длинными каштановыми волосами? Затянутая в кожу?
— Нет, нет… Она такая представительная, аристократичная… Да вот она.
Дама вытянулась в струнку. Подруги обернулись. В дверях появилось нечто бесформенное, с визгливым голосом, которым «оно» выговаривало сопровождающему пареньку с тупым лицом за какую-то провинность.
Существо промчалось мимо с реактивной быстротой, не дав толком себя рассмотреть, дабы понять, как выглядят теперь «представительные и аристократичные» особы, но подругам и так хватило впечатлений. Они переглянулись.
* * *
Электронные часы на башенке гостиницы подсказали, что Алиса наконец-то начала вести ночную жизнь. Время двигалось быстрее, чем Алиса с Елизаветой, и, когда они вышли из пятизвездочного отеля, было уже около одиннадцати.
— Что-то складывается не так, — сокрушалась Елизавета. — Где-то я прокололась… Слушай, давай покурим, а?
Алиса хотела ей ответить, что уже поздно и времени совсем нет: во-первых, уже должен вернуться дедуля, а во-вторых, они же сами вызвали милицию! Это невежливо: вызывать милицию и после этого исчезать, тем более что милицию потревожили совершенно зря! Но, посмотрев на Елизавету, Алиса осеклась. Она была так искренне опечалена, что Алисино сердце сжалось.
— Хорошо, — вздохнула она. В конце концов, пять минут погоды не сделают. — Только не здесь. На остановке… Мне совершенно не нравится здешняя публика!
Остановка находилась неподалеку. Гостиница просматривалась оттуда замечательно. Особенно хорошо был виден вход в бар и казино, так что можно было заодно изучить нравы местного бомонда.
— Мне все-таки кажется, что Сару убили, — безжалостно сказала Елизавета.
Пустынная улица, на которой подруги ожидали автобуса, после Елизаветиного пророчества показалась Алисе зловещей. Даже в ее названии почудился мрачноватый привкус — «Провиантская». Словно в «провиант» подмешали яд. Алиса невольно поежилась.
— Ладно, надо придумывать новый ход, раз Сара пропала…
Елизавета раздавила окурок. Из-за угла показались огоньки автобусных фар.
— Будем сверять наши действия с «великим гуру», — невесело рассмеялась она. — Если уж мы в этой жизни ничему не научились, кроме как писать глупые книжки…
Автобус подали пустой, только пьяница в углу мирно посапывал, уткнувшись в оконное стекло. Почему-то от вида пьяницы в Алисиной душе снова воцарился покой, и она немного расслабилась.
— Во всяком случае, мир перевернулся вверх ногами только в нашем измерении, — проговорила она. — А в остальных — все по-прежнему… Ездят безмятежные алкоголики, толстые тетки читают Авдотью Зырянскую, а по радио поют глупые песни…
— Знаешь, я бы предпочла, чтобы было все наоборот, — ответила Лиза. — Алкоголиков оставим, пусть себе ездят… А вот толстые тетки пускай читают Маркеса. И по радио пусть поют умные песни… Может быть, прямо сейчас заедем к Нюше? Посоветуемся. У нее сейчас подружка живет. Психоаналитик, между прочим.
— Нет, — ответила Алиса. — Она начнет кричать, что это у нас карма такая, и выкинет кошку из дома! Помнишь, как она Нюшиного попугая пыталась умертвить? Кричала, что животные не пускают в дом духов! Я ее боюсь, эту твою Марину Васильевну! Лучше я пойду к нормальному психиатру, который не читает всяких браминов и не ходит на тусовки рерихианцев! Пусть уж он меня исцеляет по нормальному старикану Фрейду и не заставляет читать Лазарева и Кришнамурти!
— Я и не собиралась к Марине Васильевне, — сказала Елизавета. — Мне нужна Нюша.
Окна дома светились, значит, дедуля уже пришел. Но, судя по движению в саду, дедуля был не один.
— Приехали, — выдохнула Елизавета. — И что мы им теперь предъявим?
* * *
Если уж Алисе не везло, то несчастному лейтенанту не везло еще больше! Стоило Алисе появиться на пороге, как он остолбенел.
— Здрасте, — попыталась Алиса обаятельно улыбнуться, но у нее это не получилось.
Бедняга мент поморщился, как от зубной боли, и переключил внимание на Елизавету. С ней он еще не встречался на жизненном поприще и поэтому надеялся, что она нормальный человек. Алиса же уже себя дискредитировала. Именно ему посчастливилось явиться на ее зов тогда, когда она прикрылась от шальной пули владельцем «мерседеса».
«Теперь он решит, что я маньячка, — вздохнула Алиса, рассматривая его уши. — Каждый день кого-нибудь убиваю… Причем никогда не забываю честно позвать милицию на место собственного преступления… А уши у него большие. И портят его внешность… Вполне мог бы выглядеть настоящим красавчиком, если бы не уши… Надо ему посоветовать отпустить волосы подлиннее…»
— Она из Англии приехала, — терпеливо рассказывала Елизавета. — Писательница. Хотела изучить наши нравы… Ей, конечно, не повезло, что она попала в нашу компанию, но такова судьба, ничего не поделаешь! Вы же знаете — писатели люди очень нервные, самолюбивые… И так трудно понять, где у них проходит грань между вымыслом и реальностью! Вы же знаете, как говорил Козьма Прутков… Талант подобен флюсу!
Алиса отвлеклась от созерцания лейтенантовых ушей и с ужасом посмотрела на бедную подругу. Елизавета как ни в чем не бывало продолжала нести свой бред:
