Алиса похолодела. С ужасом посмотрев на последний ящик, который еще не был изучен, она вспомнила:
— О нет. Это было бы ужасно!
Алиса открыла его. Ну конечно… Этот отличался от «собратьев» как небо от земли. Аккуратно сложенные стопки бумаги и несколько дискет, — в конце лета у нее случился «творческий кризис», и, чтобы оправдать свое существование под небесами, она не придумала ничего лучшего, чем разобраться в своем столе! Энтузиазм, правда, быстро иссяк. Но дискеты, которые Алиса посчитала старыми, битыми или просто несимпатичными, она недолго думая отправила в мусорный ящик. Те же, что остались, внушали капельку надежды, но только эта капелька была ничтожная. Алиса неплохо знала свои особенности и почти не сомневалась, что первой в небытие была отправлена именно дискета, дорогая сердцу Надежды Ивановны! Оставалось уповать на счастливую случайность.
— Павлищева, — трагически прошептала Елизавета. — Что ты делаешь в два часа ночи на полу? Зачем ты устроила этот погром?
— Дискета, — простонала Алиса.
В глазах Лизы появилось усталое сочувствие врача-психоневролога к безнадежному больному.
— Ничего ты не понимаешь! — воскликнула Алиса. — Вспомни, как Надежда Ивановна требовала эту чертову дискету у Ольги! Значит, там что-то есть. Возможно, она пыталась даже пробраться в дом, заглядывала в окна!
— Ну конечно, — зевнув, пробормотала Лиза. — Я-то думаю, почему мне так знаком светлый образ, явившийся внезапно в окне. Успокойся, Алиска, а? В конце концов, завтра пересмотрим все твои дискеты, а сегодня у меня нет сил. Я спать хочу. Все равно ночью плохо работает голова — можно нечаянно стереть бесценные сведения.
Поразмыслив, Алиса согласилась с Лизиными доводами и успокоилась. Сложила все обратно в ящики и вернулась в кровать. Даже начала засыпать.
Она почти перешла границу сна и яви. Этническая музыка подействовала на ее буйное воображение, и она отчего-то почти уже обрядилась в кожаную куртку с бахромой, высокие мокасины и шляпу с высокой тульей, а в руке, конечно, сжимала винчестер — так вот, именно в этот момент Алиса почувствовала прикосновение чьей-то ледяной руки. И конечно, немедленно проснулась. Сначала Алиса даже не поняла, где находится и что, собственно, за призрак стоит перед ней — с взлохмаченными волосами, в длинной прозрачной рубашке, и глаза у призрака — мерцают…
— Алиска, — зловещим шепотом произнес призрак. — Надо ее все-таки попытаться найти!
— Кого?
— Твою дискету, — сказал призрак. — Я тут лежала и думала — и поняла, что ты совершенно права! Именно за этой дискетой они и охотятся!
— Елизавета! — простонала Алиса. — Я только-только успела «запутаться» во сне, как в одеяле, и тут являешься ты, как готовая тайна Удольфского замка, и требуешь от меня немедленно приступить к поискам! Давай отложим до завтра!
— Завтра может быть поздно, — мрачно сказала Елизавета. — Конечно, это твое дело, поскольку мне не угрожает опасность. Но ты все-таки моя подруга!
— А если мы ее найдем, тогда что? Меня никто не тронет? — удивилась Алиса. — Я же не собираюсь отдавать ее, да и потом, если там шпионские записи, мне все равно не жить! Так что давай хоть выспимся перед неминуемой смертью!
Елизавета тяжело вздохнула, посмотрев на Алису так, словно она уже надела на себя рубище приговоренного. Но настолько легкомысленно к этому рубищу относится, что только она, Елизавета, могла бы что-то изменить в печальной участи глупой подруги.
— Не надо смотреть на меня адвокатом, не умеющим оправдать преступника, — проворчала Алиса. — Я наверняка выбросила эту дискету, так что мы все равно не достигнем удачных результатов!
— Может быть, все-таки нет? — с робкой надеждой в голосе спросила Елизавета.
— Может быть, все-таки да, — парировала Алиса. — Все. Безнадежные предприятия откладываем на утро! Хочешь ты этого или нет, я собираюсь наконец-то выспаться! — С этими словами она закуталась в одеяло и демонстративно отвернулась к стене.
— Хорошо, — сдалась Елизавета. — Как скажешь… Хотя меня, например, раздирает любопытство. Что же там было, на этой несчастной дискете?
Алиса промолчала. «Если начать с ней препираться, она все-таки рано или поздно добьется своего. Я сдамся, и мы до утра будем торчать у компьютера».
Лиза стояла над Алисой еще минут десять, потом наконец сдалась. Недовольно проворчала что-то о «глупых личностях», за которыми охотятся бандиты, и, выключив свет, рухнула в кровать.
«Наконец-то, — подумала Алиса. — Теперь можно спокойно заснуть!»
И тут зазвонил телефон.
Алиса подскочила.
Часы подсказали ей, что сейчас два часа. Время воров и убийц.
Телефон продолжал звонить.
— Совсем как в триллере, — мрачно усмехнулась Елизавета. — На твоем месте я не стала бы подходить. Все равно ночью ничего хорошего не услышишь…
Алиса была с ней полностью согласна. Но в доме они были не одни. По коридору прошел дедуля, а потом постучал в дверь и сказал:
— Алиса, ты спишь? Это тебя…
— На твоем месте я все-таки наврала бы, что сплю, — снова повторила Елизавета. Но Алиса только отмахнулась. Надо смотреть опасностям в лицо.
— Кто это? — шепотом спросила она у дедули.
— Тебе лучше знать, — довольно беспечно ответил он. — Приятный мужской голос.
После этого сообщения дедуля удалился в свою комнату как ни в чем не бывало.
Алиса взяла трубку и с замиранием сердца произнесла:
— Алло.
— Алиса, что бы ни произошло, не думай обо мне плохо! — Голос был действительно приятным.
Вот еще ерунда какая-то!
— Кто это? — спросила Алиса.
На другом конце провода помолчали, потом неизвестный тип сказал:
— Я люблю тебя, Алиса! — и повесил трубку.
Она тихонько вернулась в комнату и села на свой диван, поджав под себя ноги. Кто это был? И что он хотел сказать? И почему она должна была о ком-то плохо думать?
Знакомых мужчин у Алисы было не так уж много. Кандидатуры Пафнутия и Нюшиного супруга были сразу отвергнуты: во-первых, ни того ни другого в городе не было, во-вторых, с какой стати Алисе придет в голову о них плохо думать? Дальше шел Ромик, но о Ромике Алиса вообще никак не думала. Кроме того, Ромик в качестве влюбленного «идальго» ее не устраивал: вспомнив его смазливую физиономию, Алиса передернулась — б-р-р-р! Эти детские глазки и пухлые губы — ну нет! К тому же Ромика Алиса знала достаточно хорошо, чтобы сказать — уж кто-кто, а Ромик привык к тому, что о нем плохо думают! Можно было еще рассмотреть кандидатуру Мерзавцева… Очень даже удачная мысль! Алиса рассмеялась. Мерзавцев вызвал бы ее в кабинет! «Я люблю вас, Алиса», — сказал бы он сухим тоном.
Кто же тогда?
