– Может, ее и нет вообще.
– Что ты сказал? – растерялась девушка.
– Ничего, – соврал Генри, с опозданием осознав ошибку.
Но было уже поздно – внутри у Карины все кипело. «Почему он постоянно так делает?
Каждый раз, когда случается какой-то чудесный момент, он все портит глупостями или легендами о призраках. И теперь вот… Не верит в карту?»
– То есть ее не существует? – сердито спросила она и, держа дневник, шагнула к Генри, заставив его отступить к поручням. – Эта книга – единственная правда, которую я знаю. Она была со мной все дни в приюте, по ней я изучала небо, когда это запрещалось, когда меня называли ведьмой! Я поклялась, что буду знать небо, как того хотел мой отец.
– Твой отец? – удивился Генри.
– Моя мать умерла при родах, – объяснила Карина. – Этот дневник – единственное, что мне осталось…
– Я знаю, что такое расти без отца, – перебил ее Генри.
– Тогда ты знаешь, что я не могу остановиться, – горячо заявила она.
И тут случилось неожиданное. Он взял ее за руки, и она ощутила странное, необъяснимое волнение.
– Ты всегда смотришь в небо. А может быть, ответ здесь.
К щекам прилила кровь. Что он хочет этим сказать?
Карина опустила глаза и только тогда поняла, что его руки лежат не на ее руках, а на дневнике.
– Покажи мне, – сказал Генри.
Она перевела дух и открыла книгу на странице с самым важным пассажем Галилея: Tutte le verita saranno comprese quando le stesse si saranno derectus.
Галилей писал, что «истина откроется, когда звезды сойдутся рядом».
Генри наморщил лоб.
– Если звезды неподвижны, то как они могут сойтись рядом?
– Может быть, он имел в виду планеты? – предположила Карина.
– Но нарисовал определенно звезды. – Генри указал на скопление из пяти звезд.
– Здесь есть слово derectus. Значит, звезды должны выстроиться.
Генри посмотрел в книгу, потом на Карину.
– Галилей был итальянцем. Но слово derectus не итальянское. Оно из латыни.
– Из латыни? – неуверенно повторила Карина. Ей и в голову никогда не приходило, что дневник может быть на каком-то еще языке, кроме итальянского. И Генри, со всеми своими россказнями о сверхъестественном, выглядел человеком знающим.
– Derectus не означает «рядом», – продолжал он. – Оно означает «в ряд, то есть по прямой линии».
Карина задумалась, а потом медленно произнесла:
– Истина откроется, когда звезды выстроятся по прямой линии.
Она вдруг хлопнула себя по лбу.
– Что такое? – встрепенулся Генри.
– Да вот же оно, прямо передо мной! – воскликнула Карина, еще не смея верить, что это наконец-то, может быть, и есть последний ключ. – Прямая линия, идущая от Ориона, сына Посейдона!
– Но как ты пройдешь по ней? – недоуменно спросил Генри.
– Начинается от рубина. – Карина почувствовала, как застучало тяжело сердце. – Прямая линия от рубина…
К щекам прилила кровь. Что он хочет этим сказать?
Карина опустила глаза и только тогда поняла, что его руки лежат не на ее руках, а на дневнике.
– Покажи мне, – сказал Генри.
Она перевела дух и открыла книгу на странице с самым важным пассажем Галилея: Tutte le verita saranno comprese quando le stesse si saran-no derectus.
Галилей писал, что «истина откроется, когда звезды сойдутся рядом».
Генри наморщил лоб.
– Если звезды неподвижны, то как они могут сойтись рядом?
– Может быть, он имел в виду планеты? – предположила Карина.
– Но нарисовал определенно звезды. – Генри указал на скопление из пяти звезд.
– Здесь есть слово derectus. Значит, звезды должны выстроиться.
Генри посмотрел в книгу, потом на Карину.
– Галилей был итальянцем. Но слово derec-tus не итальянское. Оно из латыни.
– Из латыни? – неуверенно повторила Карина. Ей и в голову никогда не приходило, что дневник может быть на каком-то еще языке, кроме итальянского. И Генри, со всеми своими россказнями о сверхъестественном, выглядел человеком знающим.
– Derectus не означает «рядом», – продолжал он. – Оно означает «в ряд, то есть по прямой линии».
Карина задумалась, а потом медленно произнесла:
– Истина откроется, когда звезды выстроятся по прямой линии.
Она вдруг хлопнула себя по лбу.
– Что такое? – встрепенулся Генри.
– Да вот же оно, прямо передо мной! – воскликнула Карина, еще не смея верить, что это наконец-то, может быть, и есть последний ключ. – Прямая линия, идущая от Ориона, сына Посейдона!
– Но как ты пройдешь по ней? – недоуменно спросил Генри.
– Начинается от рубина. – Карина почувствовала, как застучало тяжело сердце. – Прямая линия от рубина…
Она вынула из обложки рубин, поднесла к небу и, держа как увеличительное стекло, расположила над созвездием Орион. Генри придвинулся поближе.
Карина наклонилась и увидела! Огненно-красная линия пробежала через небо.
– Ты видишь? – выдохнул Генри.
На глазах у них тонкие красные линии, видимые только через драгоценный камень, прочертили небо, нарисовав… карту!
– Прямая линия, ведущая от Ориона, – взволнованно заговорила Карина. – Стрела охотника, проходящая через Кассиопею… и пересекающая небо в направлении конца Южного Креста! Стрела заканчивается там, Генри!
Она указала на Южный Крест, вспыхнувший в небе под лучами рубина.
– Значит, карта внутри креста? – спросил Генри.
– Нет, потому что это не крест, а «икс»! – воскликнула Карина. – Южный Крест – это «икс», точка координат, скрытая в небе с начала времен!
Она посмотрела на Генри сияющими глазами.
– Это Карта, Что Мужу Не Прочесть!
– Карта, которая приведет нас к Трезубцу. Осталось только пройти к началу, к икс! – усмехнулся Генри.
За спиной у них защелкали курки.
Джек и вся его шайка уже стояли у них за спиной – знакомая сцена. Только теперь все держали в руках пистолеты.
– А еще этим значком помечают место, где спрятано сокровище, – изрек Джек.
Глава 27
Не тратя лишних слов, Джек Воробей приказал Карине вести корабль к икс, точке в небе. Девушка вовсе не горела желанием принимать распоряжения от разбойников, тем более под дулом пистолета. С другой стороны, для путешествия к Южному Кресту ей в любом случае был нужен корабль, так что на выбор оставался один вариант – работать с пиратами.
