Этот порыв был настолько очевидным, еле сдерживаемым мной, что гостья, бросив на тахту сумочку, опустилась передо мной на колени и, расстегнув замочек джинсов, прильнула к мученику губами, сжимая мои ягодицы. Ее старания заставили меня уже через минуту выстрелить мощную струю многодневного запаса молочной жидкости.
— Чуть не пробил мне горло! — еле отдышалась она, впрочем, с милой усмешкой.
Я поднял ее за плечи и, впиваясь в огромные глаза, сначала расцеловал их, а потом утолил выстраданное желание долгим поцелуем в пахнущие анисом губы. Она в конце концов отодрала от себя за бороду мои губы:
— Задыхаюсь!
Я врубил «Аэросмит», и мы сели к столу.
— Что будешь? Коньяк или шампанское?
— Шампанское? Ни в коем случае. — Она схватила со стола бутылку и поставила ее на пол около тахты.
Я не придал особого значения ее движению, предпочитая из двух этих напитков коньяк, и разлил по рюмкам божественный «Арарат». В то же время, заранее решил, что не надо напиваться так, как в прошлый раз, и мысленно поблагодарил Ларису за разрядку полового напряжения — теперь я мог контролировать свои поступки в направлении ее сексуального удовлетворения.
«Уж теперь-то точно не кончу без тебя, — решительно настроился я, — иначе грош цена таким «джентльменам», которые не могут удовлетворить мечтающую об этом девочку».
Девочка между тем подняла меня на танец и повела, как кавалер даму. Она знала и слова песен «Аэросмит».
На этот раз на ней было надето платье-халат и более ничего, достаточно было отцепить две пуговки, как одежда слетела на пол. Я высоко приподнял ее за талию и перенес на тахту, как большую хрустальную вазу.
— Ложись! — приказала она. — Ты выполнишь все, что я попрошу?
— Да!
— И будешь молчать, если станешь удивляться, и не препятствовать?
— Да, — твердо ответил я, готовый вынести любые мучения.
Она поцеловала меня и усмехнулась, угадав мои мысли:
— Не бойся, тебе не будет больно.
Лариса прихватила с полу бутылку с шампанским и попросила:
— Открой ее, только тихо, без выстрела.
Я повиновался и осторожно открыл шампанское, не пролив ни одной капли. Лариса взяла свою сумочку и достала из нее… большой шприц, кубиков на двадцать.
«О Боже! Она наркоманка!» — мелькнуло у меня.
Девушка достала из сумки иглу, большую, под стать шприцу, но с тупым, закругленным концом.
— Набери в него шампанское, — попросила она.
Я с дрожью выполнил ее желание.
— Повернись ко мне.
Я повернулся. Она чуть приподнялась и, взяв между большим и указательным пальцем маленький розовый сосок груди, приказала:
— Коли осторожно, видишь тут отверстие молочной железы?
— Но?..
— Без «но»! Ты обещал! — впервые услышал я превращение мелодичного серебряного голоска в резкий, металлический.
Совладав с дрожью рук, я осторожно ввел иглу в расширяющееся отверстие.
— Ну, что замер? — улыбнулась оторва.
Медленно подвигая поршень шприца, вдул в ее грудь лошадиную дозу «лекарства».
— Набирай шприц еще раз!
Я повторил операцию, на этот раз со второй грудью. Лариса ощупала обе и сказала:
— Мало. Давай еще по шприцу.
После повторения экзекуции груди заметно раздулись.
— Я тебя люблю, — сказала девушка, — ложись на меня.
Я осторожно опустился над ней, опершись руками.
— Вставляй свой член и соси мне груди.
«Так вот что она выдумала! Вот ее тайна, которая мучила меня! Она расширяет эрогенную зону от сосков внутрь груди!» — промелькнуло в моей изумленной голове, но я исполнил ее желание и приложился губами сначала к одному, потом к другому соску.
— Вот так и меняй груди, пей меня! О, как хорошо!
Подстегнутый каким-то новым, загадочным для меня возбуждением Ларисы, я скоро возбудился сам, и мое изумление переросло в безумие выпивания ее тела. Даже в моих фантасмагорических снах такое не могло прийти мне в голову. Я высасывал содержимое ее грудных желез, и оно ударяло в голову сильнее, чем коньяк, она обхватила меня руками, мой орган яростно проникал в самую ее глубину, а она в полузабытьи шептала:
— Милый… Родной… Единственный…
Тут я почувствовал, как ее по-настоящему начал забирать оргазм и она сжала мой сосуд так, что он затрещал.
«Пусть лопнет мой прибор! — в исступлении пронеслось в голове. — Пусть погибнет весь мир вместе с нашим оргазмом!»
— О, о, о! — закричала Лариса, и из глаз ее потекли крупные слезы.
Она кончала так, как будто умирала, я вспомнил, что где-то читал, что настоящий оргазм — это маленькая смерть.
В помутненной голове кругами поплыл туман — я тоже умирал.
Придя в себя, я заметил, что Лариса все еще вздрагивает в конвульсиях оргазма, обильно выбрасывая на простыню и на мои ноги свой горячий секрет.
Когда наконец ее сознание вернулось с того света, первым, что она произнесла, было:
— Не переживай! Я знала, как это больно. Но мне это было НАДО.
Я молчал, в который раз за сегодняшний вечер, пораженный таинственной психикой этой женщины.
— Ты сама придумала все это? — спросил я.
— Не сама — это придумал он.
— Кто он?
— Тот, который первым научил меня кончать таким способом. Мы с ним долгое время трахались, но кончить я никак не могла, хотя очень этого хотела. Кстати, ты ничего не чувствовал, когда сосал мою грудь?
— Чувствовал. Сильное возбуждение.
— А еще?
— Ну, еще… — при всей интимности между нами мне было трудно в этом признаться.
— Что же еще? — мягко подбодрила она.
— Мне казалось, что я маленький и сосу маму, — смутился я.
— Такой маленький мальчик с большим х…м! — съязвила Лариса, но тут же серьезно продолжила:
— Вот и он мне так сказал. Но до этой операции. Он уверял, что мне мешает кончить отсутствие полного родственного слияния душ, а это впитывается только с молоком.
— Молоко заменили на шампанское! — тоже съехидничал я.
— Виктор не любит молоко.
— Виктор? Какой Виктор?
— Диск-жокей из танцклуба.
Длинный хвост коротких связей
Но за тобой тащился длинный хвост —
Длиннющий хвост твоих коротких связей.
