В. Высоцкий
Глава 7
Нас закружил бурный водоворот первых дней ненасытного обладания друг другом.
Утром вместе уходим: она в колледж, я на работу.
Моя нимфетка трезвонит каждый час:
— Вспоминал обо мне?
— Только о тебе и думаю.
— Милый!
— Малышка!
— Как тебя люблю!
Из глубин моей души накатывает благодарная волна, хочется обнять весь мир…
И тут же непроизвольно вылетает вздох, наверно, от страха потерять ее, все-таки слишком большая разница лет.
Она угадывает мое замешательство:
— Вадик, не думай о годах. Знаешь, как трудно стать родными! Ты мне самый родной. Больше, чем родители.
— Я люблю тебя!
— Вечером докажу, что люблю тебя больше!
В изнеможении откидываюсь на спинку кресла, в голове туман, в тумане летают ангелы и хором поют: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…»
Наверно, со стороны я смотрюсь счастливо глупым. Мои сотрудницы, заходя в кабинет и привыкнув раньше видеть начальника всегда сосредоточенным, шепчутся за моей спиной, но мне наплевать. Нагло повесил на дверь табличку: «Без разрешения не входить»; теперь можно спокойно говорить с любимой или дремать в кресле, досыпать после бессонной ночи.
Приехал из командировки Виктор и сразу доложился по телефону:
— Как ты там, старина?
— Нормально, — отвечаю буднично, не собираюсь посвящать предшественника в подробности, — как съездил?
— Шикарно! Был на семинаре в Риге. Привез настоящего бальзамчику, заглянуть с ним к тебе?
Засверлило в голове: «Узнал уже, что Лариса со мной? Ну, нет, не расколюсь»:
— Работы много по вечерам, давай сам позвоню, забегу.
Но Виктор сразу напрямую:
— С Ларисой познакомился?
— Ну да, — признаюсь, отпираться глупо.
— И как?
— Прелестная девушка.
— Рад за тебя. Теперь от Татьяны излечишься.
— Ну да. — «Собственно, что раздражаться, — думаю я, — благодаря ему и узнал я Ларису».
— Чао! Звони, — удовлетворяется он.
Положив трубку, пытаюсь определить свое нынешнее отношение к приятелю, которое до встречи с Ларисой было самым благожелательным. Мысли текут вразброд.
«Впрочем, что ершусь? Ну, была с ним до меня, но ведь к прошлому не ревнуют. Но это он растлил ее, блудник! Однако что значит растлил? Ей с ним было хорошо. И кто сказал, что он у нее первый?»
Рассудок успокаивает, а сердце люто ненавидит Виктора. Вспоминаю слова мудреца: «Если разум расходится с велением сердца, поступай, как хочет сердце».
В полном раздражении иду в соседнюю комнату и задаю сотрудницам трепку за ленивое освоение компьютера.
Вечером Лариса приготовила вкусный ужин.
Наливаю обоим коньяк. Лариса проглатывает рюмку и усмехается:
— Так легко ты от меня не отделаешься. Раздевайся! Прыгай на стол!
Я, конечно, не горный козел, поэтому ступаю сначала на кресло и затем на стол. Лариса смахивает с него посуду на подоконник.
Приседает на колено и снизу смотрит на меня снизу:
— Вот так — самый прекрасный вид на голого мужчину.
Не столько ее ласкающие движения возбуждают меня, сколько раскрасневшееся лицо игруньи, прилипшей снизу к моей плоти.
Мой главный мускул напрягается.
Лариса коварным движением выхватывает из кармана халата крепкую веревочку и туго перевязывает фаллос у самого основания.
— Слезай со стола! Только осторожно.
Я соскакиваю на пол. Вижу — плутовка держит в руке конец от веревочки.
Быстро скидывает с себя халатик, плюхается пружинистыми ягодицами на вздохнувший стол и, упершись руками о край, со скрипом проскальзывает по полированной поверхности на средину. Распласталась, голова почти уперлась в зеркало на стене, задирает ноги вверх и раздвигает могучие ляжки. Кончиками пальцев раскрывает сладострастный бутончик. Приглашение ясно без слов. Стоя на выпрямленных до судороги ногах, вонзаю перевозбужденный штырь в открытую рану, облапив сверху обеими ладонями набухшие шары грудей.
Сумасшествие тел.
Скоро я чувствую, как изнутри меня, от мошонки до пульсирующих висков, распирает высокое давление. Смотрю на себя в зеркало. Лицо и грудь побагровели, как от сплошного ожога. Становится страшно. Пытаюсь вырвать свой член из влагалища, но Лариса не пускает, крепко вцепилась руками в мои ягодицы и шепчет с хрипотцой:
— Потерпи. Я дерну, когда надо.
Вижу, она намотала один конец веревки себе на пальцы.
— Дергай! — кричу я насильнице.
— Рано, — отвечает она, пристально всматриваясь в мое лицо. Ее хамелеоны горят красным цветом, дьяволица пожирает мою энергию.
Все, сейчас взорвусь! Тут она резко дергает за веревку. Я выстреливаю мощный заряд. Девичье тело отлетает, Лариса ударяется головой о зеркало, оно падает и разбивается вдребезги. Пот льет с меня градом. Прелестная ведьма трясется и стонет в затяжных конвульсиях, крутя пальцами соски грудей.
— Прямо война со взрывами, — хрипло шучу я, чуть придя в себя.
— Ты недоволен? Зеркало жалко?
— Что ты, моя чудесница!
Я приподымаю ее со стола и легонько толкаю к тахте, сам шатаюсь и спотыкаюсь.
— Удивляюсь, — говорю я уже в постели, — откуда девушке в пятнадцать лет знать все это?
— Откуда? От верблюда! — отвечает она по-детски. — Но такое у меня было только с тобой, просто девчонки рассказали об этом способе.
Без сомнения, сегодня вечер сексуальных открытий.
Я все же подозреваю, такое она вытворяла уже с Виктором, но не хочется об этом думать. Однако ревнивая мысль о сопернике не уходит.
Спрашиваю:
— Почему вы разошлись с Виктором?
— Потому, что он никого не любит, кроме себя.
— С чего ты это взяла?
— Знаешь, он пригласил меня на групповуху, там какая-то Ленка была, Наташка и пять кобелей, я еле сбежала.
— Вот как. И больше с ним не встречалась?
— И не встречусь. У меня есть ты, ты совсем другой.
— Какой?
— Добрый, любишь меня.
Она целует меня в губы, прижавшись всем телом.
— А над «добрым» можно издеваться? — деланно возмущаюсь я.
— Еще не то будет! Тебе же нравится, нравится, я вижу!
