– Нельзя, потому что наши родители вместе?
– Да, – отвечает Рейчел.
У нее перехватывает дыхание оттого, что я касаюсь губами ее шеи. Мне нравится, что от меня у Рейчел перехватывает дыхание.
– Помнишь, как я увидел тебя впервые?
Она издает невнятный стон, который должен означать «да».
– А как провожал в класс к мистеру Клейтону?
Еще одно нечленораздельное «да».
– Мне уже тогда хотелось тебя поцеловать. – Я провожу дорожку поцелуев по ее шее, дохожу до губ и заглядываю в глаза. – А тебе хотелось того же?
Рейчел произносит «да», и по ее взгляду я вижу, что она думает о том дне.
О дне
Когда
Стала
Для меня
Всем.
– Тогда мы еще не знали про наших родителей, – поясняю я, – но нам все равно хотелось целоваться. Так что вряд ли нам нравится целоваться именно поэтому. Вот видишь?.. – Я нежно дотрагиваюсь губами до ее губ, чтобы показать ей, как это прекрасно.
– А может, мы просто любим целоваться? – говорит Рейчел, приподнявшись на локте. – Может, ты и я тут вообще ни при чем?
Опять она за свое. Ей бы стать юристом, так она любит изображать из себя адвоката дьявола. Впрочем, мне это нравится, и я всегда ей подыгрываю.
– Хорошее замечание. Я и правда люблю целоваться. А кто же не любит? Но между нашими поцелуями и просто поцелуями есть большая разница.
– И в чем же она? – с любопытством спрашивает Рейчел.
Я снова нахожу губами ее губы.
– В тебе… – шепчу я. – Я люблю целовать именно тебя.
Видимо, мой ответ удовлетворил Рейчел, потому что она замолкает и отвечает на поце-луй.
Хорошо, что Рейчел ставит все под сомнение.
Это заставляет меня взглянуть на вещи по-новому.
Мне всегда нравилось целоваться с девушками, но только потому, что я испытывал к ним влечение. К ним самим это никак не относилось.
Когда я целовал других, то получал удовольствие. Именно поэтому людям и нравится целоваться: это приятно.
Но когда тебе нравится целовать девушку ради нее самой, разница тут не в удовольствии.
Разница в боли, которую испытываешь, когда ее не целуешь.
Мне не было больно, когда я не целовал всех прочих девушек.
Но мне больно, когда я не целую Рейчел.
Может быть, именно поэтому любовь причиняет такую чертовски сильную боль.
Мне нравится целовать тебя, Рейчел…
Глава пятнадцатая
Тейт
Майлз: «Ты занята?»
Я: «Как всегда. А что?»
Майлз: «Мне нужна твоя помощь. Это не займет много времени».
Я: «Буду минут через пять».
Надо было дать себе не пять минут, а десять. Я еще не успела помыться, а после вчерашней десятичасовой смены это было бы не лишне. Если бы знала, что Майлз дома, приняла бы душ первым же делом, но я думала, он вернется только завтра.
Собираю волосы в небрежный узел и переодеваюсь из пижамных штанов в джинсы. Еще нет и полудня, но все равно неловко признаться, что я до сих пор валялась в постели.
В ответ на мой стук Майлз кричит, чтобы я входила, и я распахиваю дверь. Он стоит на стуле у окна.
– Возьми второй стул и поставь вон туда, – он указывает на место в нескольких шагах от себя. – Хочу измерить. Никогда не покупал шторы – не знаю, что именно мерить: рамы или только стекла.
Ну ничего себе! Он собрался купить шторы!
Я подтаскиваю стул к окну и встаю на него. Майлз подает мне конец рулетки и принимается ее разматывать.
– Все зависит от того, какие шторы тебе нужны, так что я бы измерила и то и другое.
Одет Майлз буднично: в джинсы и темно-синюю футболку. По сравнению с цветом футболки его глаза кажутся не голубыми, а почти прозрачными. Однако это невозможно: глаза у Майлза какие угодно, только не прозрачные, ведь за ними – стена.
Он вносит результат в телефонные заметки, и мы измеряем рамы. Когда и этот результат записан, спускаемся на пол и задвигаем стулья под стол.
– А как насчет ковра? – спрашивает Майлз, рассматривая голый пол под ногами. – Думаешь, стоит купить и его?
– Смотря что тебе больше нравится.
– Сам не знаю, что мне теперь нравится, – тихо произносит он по-прежнему в пол. Затем бросает рулекту на диван и переводит взгляд на меня. – Хочешь пойти со мной?
Я борюсь с желанием тут же кивнуть.
– Куда?
Майлз откидывает волосы со лба и берет с дивана куртку.
– Туда, где покупают шторы.
Нужно ответить «нет». Шторы покупают влюбленные. Шторы покупают друзья. Майлз и Тейт не должны покупать шторы, если хотят соблюсти свои правила. Однако мне определенно, несомненно, абсолютно точно хочется с ним пойти.
Я пожимаю плечами, чтобы мой ответ прозвучал небрежней.
– Конечно. Только дверь закрою.
* * *
– Какой твой любимый цвет? – интересуюсь я в лифте.
Пробую сконцентрироваться на покупке штор, а сама только и мечтаю, чтобы Майлз ко мне прикоснулся. Поцелуй, объятия… что угодно. Мы не дотрагивались друг до друга с той ночи, когда впервые занимались сексом. Даже не разговаривали по телефону, ни одной эсэмэской не обменялись.
– Черный? – неуверенно отвечает Майлз. – Мне вроде нравится.
– Нельзя же повесить на окна черные шторы. Нужно что-нибудь цветное. Или хотя бы близкое к черному.
– Темно-синий?..
Майлз больше не смотрит мне в лицо. Его взгляд скользит по моему телу – от шеи до самых стоп. На чем бы ни задержались его глаза, я это чувствую.
– Темно-синий пойдет, – тихо соглашаюсь я.
Мы ведем этот разговор, только чтобы не молчать. Поведение Майлза ясно говорит, что мы оба меньше всего думаем сейчас о цветах, шторах и коврах.
– Тейт, ты сегодня работаешь?
Киваю. Приятно, что Майлз думает о вечере. А еще мне нравится, что почти все его вопросы начинаются с моего имени. Люблю слушать голос Майлза, когда он произносит его. Надо потребовать, чтобы все вопросы он задавал только так.
– Да, но мне только к десяти.
Лифт останавливается, и мы одновременно двигаемся к выходу. Я чувствую руку Майлза на моей спине – по телу проходит волна электрического тока.
Я и раньше влюблялась, но прежде никто своими прикосновениями не вызывал у меня такую сильную реакцию.
Когда выходим из лифта, Майлз сразу отдергивает руку.
