Когда пальцы Майлза находят ту точку, от прикосновения к которой я обычно выкрикиваю его имя, я сильнее стискиваю его плечи и сажусь таким образом, чтобы двигаться свободнее. Хочу подвергнуть Майлза такой же пытке.
Стоило мне поменять позу и глубже опуститься на него, как медленный и ровный ритм тут же исчез. Наши губы слились в неистовом поцелуе, в котором больше желания и страсти, чем во всех предыдущих. Мы словно хотим заглушить этим поцелуем потребность выразить наслаждение стонами и криками.
Мое тело сотрясает дрожь. Я слегка приподнимаюсь и замираю, чтобы не проиграть. Мне необходимо сбавить темп, но Майлз делает ровно наоборот и надавливает сильнее. Я утыкаюсь лицом ему в шею и легонько покусываю его за плечо, чтобы не застонать. Когда мои зубы касаются кожи Майлза, он задерживает дыхание и напрягает ноги.
Он почти проиграл.
Почти.
Если сделает хотя бы одно движение, то выиграет. Не хочу, чтобы Майлз выиграл. С другой стороны, в каком-то смысле именно этого я и хочу. Майлз и сам настроен победить, судя по тому, как он дышит мне в шею и осторожно опускает меня на себя.
Майлз, Майлз, Майлз…
Он чувствует, что дело ничьей не кончится, и надавливает еще сильнее, одновременно касаясь языком моего уха.
О господи…
Сейчас проиграю…
Уже вот-вот…
О, боже мой…
Майлз подается вперед и одновременно притягивает меня к себе.
Я выкрикиваю его имя, стону и ловлю ртом воздух.
Хочу приподняться, но едва Майлз осознает, что победил, как шумно выдыхает и с еще большей силой прижимает меня к себе.
– Наконец-то… – бормочет он, уткнувшись лицом мне в шею. – Вряд ли я продержался бы еще хоть секунду.
Теперь, когда состязание окончено, мы наконец даем себе волю так, что приходится заглушать стоны поцелуями. Наши тела движутся синхронно, быстрее и быстрее, сливаясь друг с другом все сильнее и сильнее. Этот безумный ритм продолжается несколько минут, нарастая, и вот я чувствую, что не вынесу больше ни секунды.
– Тейт, – шепчет Майлз мне в губы, придерживая за бедра, чтобы замедлить ритм моих движений. – Хочу, чтобы мы кончили вместе.
О боже…
Если нужно, чтобы я продержалась еще хоть немного, нельзя говорить таких слов!
Я киваю, не в силах ответить ничего внятного.
– Ты уже близко? – спрашивает Майлз.
Я снова киваю и пытаюсь что-то выговорить, но у меня получается лишь стон.
– Это было «да»?
Майлз перестает меня целовать и ждет ответа. Я кладу руки ему на затылок и прижимаюсь щекой к его щеке.
– Да… – шепчу я. – Да, Майлз… Да…
Мое тело начинает напрягаться, и в тот же миг он судорожно втягивает ртом воздух.
Я думала, мы и так крепко сжимали друг друга в объятиях, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходит сейчас. Наши чувства слились воедино, мы ощущаем одно и то же, издаем одни и те же звуки, испытываем одинаково острое наслаждение.
Понемногу ритм становится медленнее, а дрожь проходит. Мы ослабляем хватку. Майлз зарывается лицом мне в волосы.
– Продула! – шепчет он.
Я смеюсь и игриво покусываю его шею.
– Ты жульничал! Пользовался запрещенными приемами – пускал в ход руки!
– Руки – вполне законное средство. Но если считаешь, что я жульничал, можно устроить матч-реванш.
– Две победы из трех?
Майлз приподнимает меня за талию и усаживает на сиденье, а сам перебирается за руль. Подает мне одежду, натягивает рубашку, застегивает брюки. Когда он заканчивает одеваться, я уже привела себя в порядок. Майлз дает задний ход и выезжает со стоянки.
– Пристегнись, – велит он и подмигивает.
* * *
Мы едва успели выйти из лифта, не говоря уже о том, чтобы добраться до кровати. Майлз чуть не взял меня прямо в коридоре. Самое печальное, что я была бы не против.
Он снова выиграл. Не слишком-то умно устраивать подобные состязания с самым тихим из всех моих знакомых.
Отыграюсь в третьем раунде. Только не сегодня, потому что Корбин может скоро вернуться.
Майлз пронзительно смотрит на меня. Он лежит на животе, обняв подушку и положив голову на руки. Я одеваюсь. Хочу вернуться в квартиру раньше брата, чтобы не пришлось объяснять, где я была.
– По-моему, твой лифчик остался в коридоре, – со смехом говорит Майлз. – Лучше подбери, пока Корбин его не обнаружил.
При одной только мысли об этом я морщу нос.
– Так и сделаю!
Я коленями упираюсь в постель и чмокаю Майлза в щеку. Он переворачивается на спину, притягивает меня к себе и целует.
– Можно спросить тебя кое о чем?
Майлз кивает, но неохотно. Мой интерес его настораживает.
– Почему ты никогда не смотришь мне в глаза, когда мы занимаемся сексом?
Мой вопрос застал его врасплох, и несколько секунд он молча смотрит на меня. Я отстраняюсь и сажусь рядом.
Майлз тоже садится и прислоняется к спинке кровати.
– Во время секса люди уязвимы, – говорит он, глядя на свои руки. – В такие минуты легко принять чувства и эмоции за то, чем они на самом деле не являются, особенно если смотреть человеку в глаза. Тебе это неприятно?
Я отрицательно качаю головой, хотя мое сердце кричит: «Да!»
– Просто спросила. Со временем привыкну.
Мне нравится быть с Майлзом, но с каждой новой ложью, которую я произношу, я все больше себя ненавижу.
Майлз улыбается и притягивает меня к себе для прощального поцелуя.
– Спокойной ночи, Тейт.
Я выхожу из комнаты, чувствуя на себе его взгляд. Странно, что Майлз не смотрит на меня, когда мы занимаемся сексом, а все остальное время не может оторвать от меня глаз.
Домой идти не хочется, а потому, когда нахожу в коридоре лифчик, спускаюсь на первый этаж, чтобы проверить, на месте ли Кэп. Я едва успела помахать ему, прежде чем Майлз втолкнул меня в лифт и начал раздевать.
Разумеется, Кэп по-прежнему сидит на месте, хотя уже одиннадцатый час.
– Ты вообще когда-нибудь спишь? – спрашиваю я, приближаясь к соседнему креслу.
– По вечерам люди гораздо интереснее. К тому же я люблю поспать подольше, чтобы не встречаться с теми дураками, которые куда-то спешат по утрам.
Я откидываю голову на спинку кресла и вздыхаю – гораздо громче, чем собиралась. Кэп с любопытством поглядывает на меня.
– О нет… Ты что, поссорилась с малышом? Пару часов назад у вас вроде бы все шло отлично. Мне даже показалось, я заметил на его лице намек на улыбку.
