* * *
Член Лукасинью длинный и изогнутый, увенчанный головкой с толстым ободком. Руки Абены скользят вдоль стержня, чтобы объять гладкие, полные яйца, потом поднимаются по его безупречному животу к грудям. Они твердые, вздернутые, с большими сосками. Идеально.
Абена вздыхает.
Она теребит соски Лукасинью, зажав большим и указательным пальцами. Он мурлычет. Его полные губы, покрытые блеском, раскрываются. Она жмется к нему, грудь к груди, живот к животу. Его жесткий член упирается ей в пупок. Она проводит рукой по темным, блестящим волосам Лукасинью, ниспадающим до задницы, и целует его.
Она уже целый месяц цепляет на него оболочку футанари. В первый раз, когда он, наряженный горничной, приподнял юбчонку-туту и скинул девчачьи трусики, чья выпуклость скрывала член, она кончила. Экстатический грех. Во второй и третий раз, когда у нее был сетевой секс с фута-Лукасинью, перчинка заключалась в том, что он не знал, как она поступает с его аватаром. В четвертый, пятый и шестой она искрилась электричеством от своей власти над Лукасинью. Она может превратить его во что угодно. Сделать его кожу пластиковой. Наделить его многочисленными грудями, как у богини. Или членом инопланетянина. Ее тактильные системы подстроятся. В седьмой раз она заметила, что подарила ему сиськи намного лучше собственных.
Она толкает Лукасинью на матрац и оседлывает его, чтобы видеть, как его груди покачиваются, пока она будет его трахать. Член у него мультяшный, из манги. Лукасинью пользуется им фантастически, во всю мощь кабеля, ведущего в Тве, хоть ему и невдомек, что учудила Абена. Она обожает Луку, свою членодевочку.
Когда все наконец-то заканчивается, она скатывается с него и лежит на боку, изучая свое произведение искусства.
– Коджо и Афи правы, – говорит Лукасинью. – У меня и впрямь сиськи лучше, чем у тебя.
– Вот дерьмо, – говорит Абена.
– Могла бы спросить.
– А ты не возражаешь?
– Нет, но дело не в этом.
Дистанционный секс, как и любой другой способ выражения человеческой сексуальности, опирается на согласие. Изменив аватар Лукасинью без его ведома, Абена совершила правонарушение.
– Коджо и Афи не должны были ничего говорить.
– Афи на тебя злится. Какие-то ваши дела в коллоквиуме.
– Это не значит, что она может рассказывать тебе о том, что я делаю.
– А ты бы мне рассказала?
– Да, – лжет Абена. Теперь, когда он знает, с тайными острыми ощущениями покончено. – Она тебе показала?
– Ага.
– Понравилось?
– Член очень даже ничего.
– Не благодари. А сиськи?
– Я с ними еще не разобрался. Они тебя возбуждают?
Абена отвечает не сразу.
– Мне подсказал идею Григорий Воронцов. Ты знаешь, он был большим Воронцовским медведем. Ну так вот, это в прошлом. – Она кивком указывает на аватар Лукасинью.
– Фута?
– В реальной жизни.
– Вау, – говорит Лукасинью Корта. Он садится. «О боги, какую задницу я тебе сделала, – молча молится Абена. – Словно абрикос». И опять. – Вау. Когда это случилось?
– Еще в месяц Козерога. Понадобилось время, чтобы восстановиться после операции.
– Григорий. Я бы о таком и не подумал.
– Он великолепен, – говорит Абена. Аватар Лукасинью сидит на краю кровати, болтая ногами. В половине Луны от нее, в кабине для сетевого секса в Тве его физическое тело делает то же самое. – Лука, а ты когда-нибудь менял мою оболочку?
* * *
Григория Воронцова потрясающая. Абена сказала чистую правду. Коренастый рыжеволосый русский мальчик с бездонной похотью к Лукасинью Корте превратился в стройную рыжеволосую футанари с полными бедрами и глазами, как в манге.
– Ола, Лука, – говорит она. – Рада тебя слышать.
– Э-э, привет… – заикается Лукасинью. – Ты выглядишь…
– Фантастически? Так мило. А ты все хорошеешь, Лука.
В своей комнате в доме Ойко абусуа в Тве, в четверти Луны от Меридиана, Лукасинью Корта краснеет. Григория Воронцова всегда знала, как запустить пальцы ему прямо в душу.
– Ну и кто тебе больше нравится?
– Не понимаю, о чем ты, – бормочет Лукасинью.
– Тот Григорий или этот? Давай помогу определиться. – Григория отходит от объектива. На ней платье с юбкой-туту и жакет болеро. Перчатки без пальцев, прозрачные леггинсы-капри и балетки. На шее распятия и изображения Богоматери Константиновской, золотая лента в волосах. Слой за слоем, Григория снимает с себя одежду. Бюстгальтер расстегивается и падает на пол, а Григория с вызовом глядит в камеру. Лукасинью ахает.
– То ли еще будет, Лукасинью Алвес Мано ди Ферро Арена ди Корта.
Она подцепляет пальцами пояс трусиков и тянет их вниз.
В этот миг свет мигает и выключается. Григория Воронцова исчезает с его линзы. Комната сотрясается, сыпется пыль, снаружи начинаются крики.
* * *
Вагнер выглядывает из-под ровера. Дождь из камней и металла закончился несколько минут назад, и теперь земля покрыта градом мелких камней и брызгами расплавленного металла.
– Доложить о ситуации, – зовет Вагнер.
«Лаода», – отвечает Зехра.
«Лаода», – говорят Мейрид и Ола.
Бригада стекольщиков «Везучая восьмерка» выбирается из укрытий. Ровер в ужасном состоянии: на нем сотня царапин и трещин. Зехра изучает повреждения, перенаправляет испорченные кабели, латает пробоины в системе жизнеобеспечения. Вагнер и его коллега из АКА встречаются на испещренной ямами площадке между двумя роверами.
– Что это было? – спрашивает Вагнер.
– Тве сообщает о взрыве на электростанции Маскелайн-G, – говорит Аджоа.
– Термоядерная установка? – У Вагнера внизу живота все напрягается, он просит Сомбру проверить, не было ли всплесков радиации. Новые инстинкты, сидящие в подкорке у рожденных на Луне: защищай ДНК от радиации.
– Если бы взорвалась сама станция Маскелайн-G, нас бы здесь не было, – говорит Аджоа. – Что-то проделало дыру сквозь пятьдесят метров реголита, прямо через наружную и среднюю оболочки, и от удара треснул внутренний кессон.
Бормотание на общем канале.
– Ударная установка? – спрашивает Вагнер.
– ВТО бы нас предупредила, – возражает Аджоа.
– ВТО должна была прийти на помощь, – огрызается Зехра с крыши ровера «Везучей восьмерки».
Одна тайна за другой. Вагнер не любит тайны. Тайны убивают. В Восточном секторе Моря Спокойствия случилось слишком много смертей. Единственное безопасное место – на глубине, спиной к небу, под каким-нибудь камнем.
– Это какая-то не очень точная ударная установка, – говорит Зехра, латая и переподключая.
