– Мильтона убили.
Алексия поболтала ногами в холодном бассейне, плеснула водой в Кайо, но он не поддался ее дурачеству.
– Ты уже решила, да?
– Я поеду, Кайо. Но я обещаю, обещаю, что за тобой будут смотреть лучшие люди. Я добуду тебе докторов, физиотерапевтов и репетиторов. Я о тебе позабочусь. Разве я когда-нибудь нарушала слово? – Она пожалела об этих словах в ту же секунду, когда они прозвучали.
– Я мало что могу сделать, верно?
– Я хотела тебе показать, как она выглядит, чтобы ты примерно понял.
– Разве тебе мало нас, Ле?
В ее сердце появилась трещина.
– Ну конечно же, нет. Вы для меня все – ты, майн и Мариса. Тиа Йара, тиа Малика и тиу Фарина. Но здесь мне тесно. Я хочу большего, Кайо. Мы заслуживаем большего. Мы были великой семьей во времена двоюродной бабушки Адрианы. Есть способ уйти из Барры, и у меня только один шанс. Я не могу его упустить.
У Кайо дернулась щека. Он посмотрел на свои ступни в затихшей воде.
– Я вернусь, – пообещала Алексия. – Два года; такое ограничение по времени. Два года – это ведь недолго, правда?
Кайо пнул воду, брызги полетели на экран. У Алексии не было права заговаривать ему зубы.
– У тебя еще осталось мороженое?
– Ничегошеньки нету. Прости.
– Тогда можно мне посмотреть на большой член?
* * *
Пластиковые футляры для переноса и контейнеры для хранения перегораживали коридор. Мужчины в оранжевых спецовках с аббревиатурой из трех букв на спине маневрировали тележками. Алексия, в костюме «Майкл Корс» и туфлях «Кармен Стеффенс», протиснулась между громоздкими медицинскими агрегатами и штабелями картонных коробок. Номер-люкс открылся в ответ на прикосновение ее большого пальца. Внутри царил еще бо́льший беспорядок: рабочие в спецовках упаковывали и складывали, работники отеля стояли рядом с беспомощным видом.
– Что здесь происходит? – резко спросила Алексия.
– Просто удивительно, сколько барахла я накопил за три месяца, – сказал Лукас Корта. Он перемещался в своем инвалидном кресле, объезжая рабочих и ящики, которые носили туда-сюда. Алексия дважды его поцеловала. – Мне весьма понравилось обладать вещами. Это так необычно. На Луне мы все выбрасываем и перепечатываем. Никому на самом деле ничего не принадлежит. Углерод, который используют для этой стопки бумаг – это углерод, который нельзя использовать для чего-то другого. Он заперт. Мертв. Мы планета арендаторов. Думаю, я мог сделаться немного алчным в накоплении материального. Теперь все это должно уйти, и я против воли испытываю чувство потери. Я буду скучать по этому дерьму.
– Нет, – говорит Алексия. – Что здесь происходит?
– Я собираю вещи, Алексия. Я возвращаюсь на Луну.
– Подождите, – говорит Алексия. – Разве ваш личный помощник не должен быть проинформирован об этом? В, скажем так, приоритетном порядке?
– Это по моему приказу, – говорит доктор Воликова.
Вечно эта докторша тут как тут. Алексия уже перестала рассчитывать, что Воликова сообщит ей новости о здоровье Лукаса. Она знала, начиная с их первой встречи, что доктор не любит ее, считает неряшливой маленькой оппортунисткой. Маландра из Барры. Алексия позаботилась о том, чтобы доктор Воликова поняла: нелюбовь взаимна. Что посеешь, то и пожнешь: железное правило Барры. Алексия также знает, что врач не скажет ей причину этого приказа, если она не спросит.
– Меня должны информировать обо всем, что касается работы Лукаса.
Грузчики и упаковщики в оранжевом застывают. Взгляд Лукаса вынуждает их заняться своими делами.
– По крайней мере дюжина медицинских ИИ на пяти континентах следят за моим здоровьем, – сказал Лукас. – Четверо из них пришли к единому мнению, согласно которому мне нужно покинуть Землю в течение следующих четырех недель, чтобы получить пятидесятипроцентный шанс выжить во время орбитального перелета.
– Физиологические показатели сеньора Корты ухудшились за последние две недели, – пояснила доктор Воликова.
– Земля жестко стелет, – сказал Лукас.
– Можно поговорить наедине? – спросила у него Алексия. Он покатил в свою спальню. Алексия закрыла дверь. Знакомые сканеры и мониторы вместе с дыхательным оборудованием были собраны и отодвинуты. Водяной матрас стоял сам по себе, непокрытый и обособленный.
– Лукас, я ваш личный помощник?
– Верно.
– Тогда не обращайтесь со мной, как с гребаной племянницей. Вы меня наняли не для того, чтобы я стояла рядом в короткой юбке и на высоких каблуках, украшая помещение. Вы выставили меня дурой перед теми грузчиками. А кто их вообще нанял? Это моя работа. Позвольте мне делать мою гребаную работу, Лукас.
– Я ошибся. Мне жаль. Для меня непросто делегировать полномочия.
– Я это понимаю, но когда вы вернетесь на Луну – если я правильно понимаю, чем вы там собираетесь заниматься, – избытка друзей у вас не будет. Я буду на вашей стороне, но вы должны поверить, что если я пообещала что-то сделать – значит, сделаю.
– Ладно. Мне нужно, чтобы ты улетела с Земли со мной.
«Ты пытаешься бросить меня», – подумала Алексия. Наблюдаешь за моими глазами, горлом, руками, ртом, ноздрями – ищешь любой намек на то, что я шокирована. Ты устроил все это шоу, чтобы увидеть, как я отреагирую. Хочешь посмотреть, из того ли я теста. Смотри в мои глаза. Я не отведу взгляда.
– Сегодня вечером я уезжаю в Манаус на предполетную тренировку. Это необходимый минимум. Я могу общаться со своими сторонниками онлайн, но есть работа, которую надо закончить здесь, в Рио.
– Что мне делать?
– Нужно одобрить дизайн ботов. Я не смогу этого сделать. Ты должна увидеть их физически, посмотреть, на что они способны. Нажми на производителей, чтобы не канителились с доставкой. «ВТО-Манаус» готова к отправке на орбиту, но им потребуется уведомление за двадцать один день.
– Я сделаю это, Лукас.
– Ты мне понадобишься в Манаусе за пять дней до запуска. Медицинские и физические осмотры – довольно серьезное дело. Твой билет забронирован.
Вот говнюк. Она купилась! Алексия подавила улыбку.
– Еще кое-что. – Лукас полез в карман куртки от «Больоли». Алексия восхищалась костюмами Лукаса Корты. Она никогда не видела, чтобы он носил одно и то же дважды. У него всегда был цветок в петлице, розовый и свежий. С каплями росы, даже в дни, когда жара на авениде Атлантика ударяла, словно молоток по наковальне. Из его кулака свисало какое-то серебряное украшение на цепочке. – Прошу тебя…
Алексия присела на корточки, наклонилась, и Лукас застегнул цепочку у нее на шее. Это был не подарок, не драгоценность. Она почувствовала себя средневековым рыцарем, удостоившимся милости.
– Это код, – сказал Лукас. – Он хранился в моей семье на протяжении поколений. Мать передала его мне. Я отдаю тебе. Если что-то случится со мной, если я буду не в состоянии попросить тебя о нем или каким-то образом согласиться с тем, чтобы его задействовали, сделай это сама.
