На внутреннем дисплее Вагнера загорается множество сигналов тревоги. Он резко тормозит. Тотчас же в его ухе звучит голос Зехры. Ровер останавливается. Час к западу от Ипатии. Он пересылает аномалию на ее визор. Вместе они забираются на крышу ровера, оба держатся за мачту комма и пялятся на то, что вызывает у них шок и изумление. В гладком черном горизонте появилась вмятина.
– Что-то ударило, – говорит Вагнер.
– И сильно, – соглашается Зехра.
Они осторожно подъезжают к месту удара, хотя радар показывает, что никакого движения там нет. На протяжении трех километров Вагнер потихоньку ведет ровер через район катастрофы – поле «слез» из черного стекла. «Слезы» дробятся между его колесами и черной солнечной матрицей. Последние десять метров они едут вверх по пологому гребню из стеклянных осколков. Вагнеру кажется, что посреди стекла он видит куски каких-то машин. Машин и чего-то еще. С вершины гребня перед ровером открывается вид на самый молодой кратер на Луне. Несколько метров до его края Вагнер и Зехра спускаются пешком. Визоры пов-скафов выдают им параметры: двести метров в поперечнике, двадцать в глубину. На новейшей спутниковой карте в окрестностях Фламмариона ничего такого нет.
– Я получаю от этого места серьезную тепловую сигнатуру, – сообщает Зехра. – Сейсмологический анализ показывает, что поверхность все еще гудит, как храмовый гонг.
– Наверное, это было что-то важное для ВТО, раз они рискнули ударить так близко к Первой экваториальной, – говорит Вагнер. – Шансы есть?
– Никаких, – отвечает Зехра.
– Маккензи, Асамоа?
– Люди с контрактами и обязательствами.
Они умерли, их тела слились с расплавленным силиконом, от которого все еще исходит инфракрасное излучение, но сильнее всего Вагнера оскорбляет и задевает другое преступление – дыра в чистом и безупречном стекле.
Первый перевернутый грейдер они встречают через пятьдесят километров к западу. Луна кишит мусором; устаревшее и поврежденное оборудование всегда бросали где попало. Гелиевые поля Моря Изобилия и Моря Кризисов, шахты Океана Бурь, где содрали двести метров реголита, усеяны экстракторами и плавильщиками, солнечными установками и грейдерами. Металл вездесущ и стоит гроши. Ценны только составляющие элементы живой материи. Нет ничего неожиданного в том, что они нашли брошенный грейдер. Но удивляет, что он так искорежен. Если судить по виду, его скинули с орбиты. Лежит на боку, панели вдавлены, вокруг «трупа» валяются куски внутренностей, подвеска треснула, колеса вывернуты под дикими углами. Бульдозерный отвал разломился надвое.
Через пять километров Вагнер и Зехра видят еще два грейдера; мертвые, разбитые, один перевернут, а отвал другого глубоко ушел в бок первой машины.
– Можно с них что-нибудь снять? – спрашивает Вагнер.
– Да, но я не хочу приближаться, – говорит Зехра.
– Полным-полно следов, – замечает Вагнер.
– И все ведут в Меридиан, – соглашается Зехра.
За горизонтом их ждет бойня; свалка, кладбище грейдеров. Металлические громадины лежат опрокинутые, перевернутые, застрявшие друг в друге, как будто чудовищные машины трахались. Тридцать пять грейдеров. Вагнер представляет себе божественный суд, устроенный неким тяжелым металлическим божеством. Мертвые машины выглядят мощными скульптурами, одновременно это душераздирающее зрелище.
– Они не все мертвы, – предупреждает Зехра. Грейдер, чей отвал застрял внутри противника, напрягается и дергается, пытаясь вырваться на свободу. Его колеса вертятся на черном стекле.
А потом из-за кучи металлолома – такого искореженного и разбитого, что Вагнер даже не может опознать в нем машину, которая раньше работала, – выезжает еще один грейдер. Он останавливается прямо перед «Везучей восьмеркой» и опускает отвал.
– Зехра! – кричит Вагнер. Она уже запустила двигатели и дает задний ход на максимально возможной скорости. Но то же самое предательское стекло, что не позволяет выбраться из западни умирающему грейдеру, подводит и «Везучую восьмерку». Колеса вертятся, ровер идет юзом. «Живой» грейдер бросается в атаку.
Зехра пускает ровер в занос; он кружится на скользком стекле. Отвал проходит в каком-то метре мимо цели. Ровер тормозит двигателем. Зехра пытается вернуть себе управление. «Везучая восьмерка» боком грубо врезается в мертвый грейдер.
– Он опять идет на нас! – кричит Вагнер.
– Я знаю! – кричит в ответ Зехра. – Знаю, мать твою!
Грейдер нацеливает отвал. Атакует. Умирает. Вагнер видит, как предупреждающие огни на его стальном скелете гаснут. Сели аккумуляторы. Но он успел набрать движущую силу и продолжает ехать: неуправляемая, безмозглая, необоримая громадина. Он несется на «Везучую восьмерку». Зехра успевает прошмыгнуть через узкий зазор между отвалом и обломками. И они, выбравшись с кладбища машин, оказываются на чистом и безупречном стекле.
– Видимо, Суни заново взломали часть машин, – говорит Вагнер. – Гражданская война грейдеров. Наверное, это было чертовски увлекательное зрелище.
– Валяй, продавай билеты в первом ряду, – говорит Зехра. – Но я должна тебе сказать, что Суни, возможно, спасли Меридиан.
– Что-то меня тут справа трясет.
– У меня заклинило одно колесо и правый задний двигатель не работает. Видимо, мы его сломали, когда въехали в те обломки.
– Это нам помешает?
– Нет, если опять не напоремся на что-то вроде этого. Но я его все равно отключу. Пусть колесо вертится само по себе.
После поля боя дорога в Меридиан чистая, быстрая и без проблем. Вагнер связывается с диспетчером Меридиана через своего дешевого и омерзительного базового фамильяра.
– Это отряд стекольщиков «Тайян» – «Везучая восьмерка», «Везучая восьмерка», метка TTC1128, запрашиваю немедленный доступ к главному шлюзу квадры Ориона.
– «Везучая восьмерка», оставайтесь на месте.
– Меридиан, у нас повреждения, запасы воздуха и воды подходят к концу.
«Складно врешь, лаода», – говорит Зехра по частному каналу.
«Просто слегка преувеличил факты», – отвечает Вагнер. Но он сердится. Тысяча километров сквозь резню, осаду, войну; нападение и отступление, победа и бегство, смерть и ужас – и теперь он должен ждать ответа от диспетчера. Вы держите меня вдали от моей стаи, моих любимых, моего мальчика!
– Веди, – приказывает он Зехре. Она направляет ровер между маячками к краю пандуса, становясь носом к массивной серой двери шлюза.
– «Везучая восьмерка», очистите пандус! – приказывает диспетчер Меридиана.
– Требую экстренного доступа. Повторяю, у нас заканчивается О2.
– Вам отказано в доступе, «Везучая восьмерка». Очистите пандус.
– Лаода, – говорит Зехра, и в тот же миг Вагнер чувствует, как на него падает тень. Он смотрит вверх и видит огни на брюхе лунного корабля ВТО, зависшего в пятидесяти метрах от «Везучей восьмерки». Вокруг него заняли позиции еще семь кораблей, стоя на маневровых реактивных двигателях. – Я отъезжаю.
