Еще даже не вступая в боевое соприкосновение с врагом, они уже несли серьезные потери на марше как из-за поломки техники (в т. ч. и по причине выработки моторесурса), нехватки топлива и т. п. причин, так и под бомбежками авиации врага. И пока они неслись вперед, к линии границы, стрелковые дивизии оставались не только без какой-либо поддержки, но и без элементарного взаимодействия с мехкорпусами.
В результате гибли и те, и другие, а командование округов своими нервозно-ажиотажными действиями только усиливало этот губительный эффект, поштучно подкидывая на направления очередного прорыва гитлерюг последние дивизии. В результате разрывы в системе обороны, в т. ч. и в эшелонах превращались в известные из астрономии «черные дыры», в которых бесследно исчезали наши дивизии, корпуса, армии и даже фронты, но на выходе из которых, как черт из табакерки, одна за другой выскакивали якобы «армады» супостатов.
Помните, что в докладной на имя Ворошилова Я М. Жигур отмечал, что при растянутом и далеко отстоящем от фронта тыле, а также слишком незначительной артиллерийской поддержке наступающим фронтовым частям, а наступать-то, особенно по неофициальному плану, должны были как раз механизированные (и кавалерийские) корпуса, предстоит понести большие потери! В результате произошел жуткий танковый погром, настолько жуткий, что лучше описать его цифрами, ибо слов не хватает. Но прежде чем их привести, уместно было бы отметить еще и то, что аналогичные идеи высказывал и начальник ГРУ генерал Голиков в своем втором выступлении на декабрьском 1940 г. совещании высшего комсостава РККА.
В частности, он тогда сказал: «… о вводе танкового корпуса в прорыв. Я бы хотел, чтобы при решения этого вопроса было принято во внимание, что если мы будем вводить танковый корпус на вторые сутки, то для него возникнет угроза встретиться с подкреплениями армейских и корпусных резервов и с отошедшими войсками с первой оборонительной полосы»
[498].
Именно это-то и происходило 22 июня с большей частью танковых соединений РККА — они вступали во встречные бои прямо с марша к исходу первых или вторых суток агрессии (например, МК под командованием Рокоссовского), к тому же в условиях неразберихи. Но все дело в том, что одновременно Голиковым была высказана и мысль о том, что танковые корпуса должны вводиться в прорыв в первый же день. При контрнаступлении после сдерживания и отражения первого удара — да, все верно, но при нацеленности войск на немедленный встречно-лобовой контрблицкриг — нет! Тем не менее, как это уже было показано на примере 3-го и 12-го МК ПрибОВО, произошло негласное, частичное, ползучее выдвижение танковых частей вперед, ближе к границе. В результате получилось то, что и должно было получиться, — жуткий погром.
Как уже отмечалось, к 22 июня 1941 г. в западных приграничных округах насчитывалось 15 687 танков и штурмовых орудий, однако к начну контрнаступления под Москвой у трех(?!) наших фронтов, что участвовали в нем, имелось всего-то 774 танка!
[499]
Более чем в 20 раз меньше! Один только «вклад» Западного фронта (быв. ЗапОВО) в эту немыслимо жуткую, катастрофическую убыль — 3332 уничтоженных и захваченных гитлерюгами танка!
[500] Это означает, что данный фронт «обеспечил» 21,24% всех потерь танков в начальный период войны!
По различным современным данным, уже к 10 июля РККА потеряла на Западном ТВД 11 783 танка! В среднем ио 655 танков в день (это один, на 2/3 укомплектованный мехкорпус) или по три танковые днвизии в сутки!
А в целом с почти 4-кратного превосходства в нашу пользу накануне войны скатились к началу битвы под Москвой до полуторного превосходства вермахта, обладавшего тогда в составе ударных группировок 1170 танками!
[501] Ну а после смерти Сталина виноват во всем оказался, «естественно», лично Иосиф Вассарионович?!
Но кто бы тогда объяснил, почему знавшие о кратном превосходстве РККА в танках гитлерюги ни на йоту не испугались этого и смело рванули в свой блиц-«Дранг нах Остен»-криг, имея всегото 4171 танк и штурмовое орудие?!
В дневнике Ф. Гальдера есть, например, запись от 3 февраля 1941 г., из которой вытекает, что в тот день он докладывал Адольфу о том, что у Красной Армии до 10 000 танков против 3500 танков немецких
[502].
Как вы сами понимаете, германская военная разведка — абвер — с не меньшей интенсивностью работала и после 3 февраля 1941 г., так что приблизительное количество советских танков, в т. ч. и новейших тогда моделей (Т-34, КВ), командованию вермахта было известно еще до 22 июня. Зная о кратном превосходстве РККА в количестве танков, Гитлер тем не менее преспокойно пошел на развязывание войны, как будто заранее знал, что толку от этих тысяч танков не будет.
А это означает только одно — что как только подготовкой к отпору агрессии стал «рулить» дуэт Тимошенко — Жуков, абвер, как увидим, весьма быстро зафиксировал их ставку на «жесткую оборону» статическим фронтом «узкой лентой», состоящего из… дырок от бубликов, в т. ч. и в сфере противотанковой обороны, вследствие чего уже никакие тысячи танков ничем не смогли бы помочь, ибо их запросто можно было уничтожить по частям, как и стрелковые части. Что и случилось в действительности, ибо не случиться не могло по определению…
Дело в том, что передрать-то доктрину Дуэ Тухачевский передрал, причем дословно, в самом прямом смысле скалькировав, но не осмыслив ее основные постулаты, что и дало явно неадекватный результат. Вообще-то иностранный опыт изучают не для этого — «стратег»-то передрал только то, что могло пригодиться для агрессии, а все, что имело отношение к обороне,— попросту похерил. И самое важное в том, что он откровенно проигнорировал предупреждение и самого Дуэ, и других, как зарубежных, так и наших специалистов, о том, что концепция талантливого итальянца была разработана для условий Италии!
Пытаться же надеяться на организацию и особенно удержание статического фронта, тем более «узкой лентой» такой громадной протяженности, как линия западной границы тогдашнего СССР, не столько даже бессмысленно, сколько сознательное вредительство! Погода-то и то меняется едва ли не через каждые 50 км, а тут фронт обороны от агрессии!
И вот еще о чем. Было в доктрине Дуэ еще и очень здравое, по сию пору актуальное зерно общей истины, которое Тухачевский также похерил, — в рамки его восприятия подобные истины вообще никоим боком не укладывались. Более того, все свои «теории» и «концепции», в т. ч., естественно, и пограничных сражений, он выстраивал на самом что ни на есть принципиальнейшем игнорировании этой истины. Вот она: «Не военному специалисту устанавливать количество средств, второе страна должна представить в распоряжение своих органов обороны, так же, как не электротехнику устанавливать размер капитала электрической компании. Тот и другой должны ограничиться изучением способа использования с максимальной эффективностью того, что будет предоставлено в его распоряжение»
[503].
