Один из друзей Ибн Халдуна, хорошо знакомый с этикетом при татарском дворе, посоветовал ему поднести Тимуру дары, «какими бы жалкими они ни показались, потому что таков их обычай при встрече с владыкой. Поэтому я подобрал в книжной лавке исключительно красивый экземпляр корана, красивый молитвенный коврик и копию знаменитой поэмы аль-Бусири, взывающей к пророку, — да благословит его Аллах и ниспошлет ему мир, и четыре шкатулки великолепных каирских сладостей».
Эти подношения, очень скромные по сравнению с сокровищами, которые Тимур привык получать от покоренных правителей, тем не менее, удовлетворили его и еще больше расположили по отношению к тунисцу. Он был приглашен сидеть по правую руку от Тимура, что было публичным признанием расположения императора. Опытный дипломат, хорошо поднаторевший в тонкостях придворной политики, Ибн Халдун счел этот момент подходящим, чтобы выпросить жизни ученых, которые были доставлены в Дамаск в обозе султана Фараджа:
«Эти учителя корана, писцы, чиновники и управители, которые находились среди тех, кого бросил султан Египта, перешли под твое правление. Король наверняка не станет пренебрегать ими. Ваша власть велика, ваши провинции обширны, и нужда вашего правительства в людях, которые могут служить в различных учреждениях, гораздо выше, чем в любых других».
Он спросил меня: «И чего ты желаешь для них?»
Я ответил: «Письменное обещание безопасности, о которой они могут просить и на которую они смогут положиться в трудных обстоятельствах».
Он сказал своему секретарю: «Напишите такой приказ для них».
Я поблагодарил, благословил его и вышел вместе с секретарем, пока письмо не было написано».
Ибн Халдун решил свою задачу. Священники в белых одеяниях были спасены.
Ближе к концу пребывания Тимура в Дамаске состоялась одна странная беседа, которую также записал Ибн Халдун. Неожиданно выяснилось, что Тимур любит мулов.
«После того, как мы обменялись обычными приветствиями, он повернулся ко мне и сказал: «У тебя есть мул?»
Я ответил: «Да».
Он сказал: «Хороший?»
Я ответил: «Да».
Он сказал: «Можешь ты продать его? Я его куплю у тебя».
Я ответил: «Пусть Аллах поможет тебе, подобный мне не может продавать подобным тебе. Я могу предложить его тебе в дар, как и все остальное, что я имею».
Он сказал: «Я могу лишь превзойти тебя в щедрости».
Я ответил: «Может ли быть щедрость превыше той, что ты уже выказал мне? Ты оказал мне множество благодеяний, даровал мне место в своем совете среди самых близких друзей, и выказал такую доброту и щедрость, за которые, я надеюсь, Аллах возблагодарит тебя».
Он промолчал. Я тоже. Мул был приведен к нему, пока я находился в совете, и я больше его не видел».
Позднее, когда Ибн Халдун вернулся в Каир, посол египетского султана при дворе Тимура прислал к нему гонца с деньгами от татарского владыки, которые стали возмещением за потерю мула. В то время египетские политики уже были развращены коррупцией. Гонец извинился за то, что кошель не полон, но заявил, что это все деньги, которые ему вручили.
Согласно утверждениям Арабшаха, Тимур разрешил тунисцу покинуть его только при одном условии: Ибн Халдун вернется со своей семьей и огромной библиотекой. Но Ибн Халдун этого обещания не выполнил. Впрочем, сам он вспоминает это несколько иначе. Он упомянул свое предложение служить при дворе Тимура и утверждает, что император отказал, распорядившись, чтобы тунисец «возвращался к своей семье и своему народу».
Благополучно ускользнув с пути Тимура, Ибн Халдун написал письмо Абу Саиду Отману, правителю Магриба, рассказав о походе Тимура на Дамаск. «Тимур захватил Алеппо, Хамсу, Химс и Баальбек и разрушил их. Его воины творили более позорные жестокости, чем было известно до сих пор». Очень выспренним тоном Ибн Халдун объяснял, что у него не было иного выбора, иначе как встретиться с Тимуром. Он добавил, что обращались с ним хорошо и что благодаря его дипломатическим усилиям «было получено прощение народу Дамаска».
За этим следовала красочная история татар, которых он назвал людьми, «вышедшими из пустыни позади Окса, между ним и Китаем… под управлением знаменитого короля Чингис-хана». От Чингиса Ибн Халдун перешел к описанию Тимура и его орд.
«Народ настолько многочислен, что его нельзя пересчитать. Если вы решите, что их миллион, это не будет слишком много, но нельзя сказать, что и слишком мало. Если они поставят свои шатры рядом на земле, они заполнят все пустые поля, а если их армии выстроятся рядом, то самая широкая равнина окажется для них слишком малой. Они совершают набеги, грабят и убивают оседлое население, творят над ними всевозможные жестокости, чему можно найти множество примеров».
Ибн Халдун оставил ценное описание, подтвердив незаурядный интеллект татарского императора и его желание вести ученые беседы по самым различным предметам. «Король Тимур один из величайших и могущественнейших королей. Одни приписывают ему знание, другие приписывают ему ересь, потому что видят предпочтение, которое он оказывает «членам дома» <Али, то есть шиитам>. Еще кто-то приписывает ему магию и колдовство, но все это пустое. Просто 322 он очень умный и очень проницательный человек, готовый спорить и обсуждать все, что он знает и чего он не знает».
Также он описывает раны Тимура. «Его правое колено не гнется после попадания стрелы, которое он получил в одном из набегов в юности, как он мне сказал. Поэтому он подволакивает ее, когда идет пешком на небольшую прогулку. Однако на большее расстояние люди несут его на руках». Как и Клавихо, Ибн Халдун видел, что рана причиняет Тимуру серьезную боль. После одной встречи с историком старый завоеватель «был унесен от нас из-за болей в колене». Но хотя Тимуру уже исполнилось 64 года, он не был ни слишком старым, ни слишком дряхлым для конных поездок. Ибн Халдун отметил, что он сидит в седле совершенно прямо.
После того, как Ибн Халдун в течение месяца имел возможность видеть Тимура вблизи, он сделал простой вывод: «Он один из тех, кому благоволит Аллах. Вся мощь принадлежит Аллаху, и он дарует ее тем, кого выбирает».
* * *
Если Тимур пользовался расположением небес, то Дамаск оказался полностью лишенным всякой защиты. Хотя сначала имелись некоторые признаки того, что капитуляция могла оказаться почетной — татарские амиры были поставлены охранять городские ворота, чтобы помешать воинам войти в город, а любого, кто был пойман во время грабежа, немедленно казнили на шелковом базаре — городу предстояло дорого заплатить за попытку оказать сопротивление. Но все намеки на возможную катастрофу подкреплялись еще одним фактом — сирийцы сами не пожелали оговорить условия сдачи с Тимуром. Все зловещие перспективы, которые ранее казались жителям Дамаска чем-то далеким, теперь стали реальностью. Начальник крепости, преисполненный ненависти к татарам, приказал гарнизону сопротивляться. Воины Тимура, уже приготовившиеся праздновать победу, внезапно были атакованы. Тысяча человек была убита, им отрубили головы и унесли в цитадель, как пишет Ибн Тагри Бирди.
