Однако на этом инициация не заканчивается. На следующее утро, простившись с дядей, хромым рыбаком, Передур отправился к другому замку. Очутившись в нем, юноша увидел сидящего на подушках старика, который пригласил его за стол, а после трапезы осведомился, умеет ли Передур «разить мечом». Как и в прошлый раз, герой ответил, что он сумел бы отразить нападение, если бы его научили этому. Итак, испытание продолжается. Старец указал юноше на кусок железа, укрепленный в центре зала («такой тяжелый, что его с трудом могла поднять рука воина»), и, дав ему меч, предложил перерубить брусок. Передур повиновался: железный брус был рассечен им надвое, однако оружие, не выдержав удара, сломалось. Тогда, следуя указаниям старика, Передур соединил обломки меча, и они срослись. Он повторил попытку разрубить железо, и вновь брусок разлетелся на куски, а вновь сломанный меч стал целым. Однако в третий раз меч и железо оказались расколотыми и, сколько ни пытался Передур соединить их, обломки не срастались. Хозяин замка (дядя героя), похвалив юношу, сказал: «Ты владеешь мечом лучше всех на этом острове. Две трети своего мастерства ты уже обрел; когда же ты овладеешь и третьей, никто не сможет одолеть тебя» (Мабиногион. С. 168).
Итак, вне всякого сомнения, в этом эпизоде отражен обряд посвящения в воины, связанный с кровопролитием. Тот же обряд незримо присутствует и в романе Кретьена де Труа, хотя в его куртуазном изложении следы инициации практически незаметны. Уэльский рассказ уводит нас в незапамятные времена, предшествующие христианской эпохе, из чего становится видно, что «поиски святого Грааля» не имеют никакого отношения к библейской традиции. Если вновь обратить внимание на странный кортеж, то можно заметить, как часто в его описании упоминается кровь: это и три кровавых ручья, которые стекают с копья, и кровь отрубленной головы, покоящейся на блюде. «Мотив крови» архаичен: возможно, он достался в наследство от некоего древнего ритуала, значение которого затерялось во мгле веков. Уэльское предание донесло до нас свое представление о Граале как о сосуде, наполненном кровью; впоследствии «мотив крови» будет повторяться в каждой из версий этой легенды.
Объяснить, почему в произведениях Кретьена де Труа и уэльского анонима появилось кровоточащее копье, довольно сложно. Конечно, в последующих литературных обработках оно превратилось в копье центуриона Лонгина, однако подобная трансформация произошла в результате наслоения на языческий миф евангельского рассказа. На самом деле истоки этого образа следует искать не в иудейско-христианской традиции, но в древнейшей кельтской мифологии. Сказание «Битва при Маг Туиред» начинается рассказом о том, как в Ирландию пришли древние божества Туата де Дананн, «племена богини Дану», явившиеся с «северных островов земли». Они владели не только «премудростью, магией, знаниями друидов, чарами и прочими тайнами», но и разнообразными предметами, которые со временем приобрели символическое содержание. Это был меч Нуаду, ставший, без сомнения, прототипом знаменитого меча короля Артура; Лиа Файл, «Камень верховной власти», который и сейчас покоится на холме Тары; котел Дагда, языческий прообраз христианского Грааля, от которого «не случалось людям уйти голодными»; и, наконец, копье Ассал, сыгравшее свою роль при создании цикла святого Грааля.
Копье Ассал было наделено таинственной волшебной силой. В «Битве при Маг Туиред» сказано, что оно было принесено из Гориаса
[13], а владел им сам Луг
[14]; «ничто не могло устоять пред ним или пред тем, в чьей руке оно было
[15]». Другое ирландское сказание («Судьба сынов Туиреанна»
[16] добавляет новые любопытные подробности: копье обладает сокрушительной силой, его удар ядовит; чтобы ослабить его мощь, нужно опустить острие копья в котел, наполненный ядом и «черной жидкостью», то есть свернувшейся кровью. В XII веке на свет появляется «Книга захватов Ирландии», полный свод мифологической истории Ирландии. В этой поэме на гэльском языке, получившей распространение в нескольких списках, сказано: «Тот, чью кровь пролило копье, умирает». Особенность этого оружия в том, что оно разит лишь тогда, когда в пылу битвы его владелец произнесет «ibar»; как только он скажет «anthibar», копье «вернется в руку того, кто метнул его».
Появление копья и отрубленной головы в «Передуре» перестанет вызывать недоумение у читателя, если он обратится ко второй ветви «Мабиногиона», повествующей о Бране Благословенном, или Бендигейде. Во время военного похода в Ирландию Бран был ранен в бедро отравленным копьем (подобные детали не могут не напомнить нам об увечье Короля-Рыбака). Раненый Бран попросил соратников отрубить ему голову, которую они должны были взять с собой. Голова охраняла их в пути, а впоследствии главенствовала на пиру, напоминающем пиршества бессмертных; в ходе этого длительного застолья спутники Брана были околдованы пением волшебных птиц, которое заставило их забыть обо всем и потерять счет времени. Аналогия между этим «языческим пиром» и «яствами Грааля», удивительным образом появляющимися перед каждым сотрапезником, очевидна.
Согласно «Мабиногиону», пиршество это длилось «четыре по двадцать» лет. Затем, по просьбе самого Брана, его спутники похоронили голову на «Белом Холме» в Лондоне, и с тех пор «никакая опасность не приходила на остров с моря». Правда, голова Брана могла защитить Британию от вторжений лишь при одном условии: она должна была смотреть на восток (Мабиногион. С. 39–40). Такое положение вещей сохранялось вплоть до прихода на остров саксов. Итак, мы с уверенностью можем сказать, что Бран Бендигейд наделен свойствами божества, покровительствующего бриттам; лишь несоблюдение завета («никакая опасность не приходила на остров с моря, пока голова не была выкопана») приводит к утрате магической силы головы.
В архаичной уэльской версии, лишь на первый взгляд напоминающей измененную библейскую легенду, Грааль представлен в виде отрубленной головы на блюде, которое несут две женщины. Подобное шествие перекликается с древним кельтским ритуалом, достоверность которого не может быть поставлена под сомнение: описание этого обряда повторяется в ряде исторических свидетельств античных авторов. Об обычае, принятом у галлов, упоминает Тит Ливии: по его словам, галлы отрезают головы своим побежденным противникам; бальзамируя головы особым способом, воины прикрепляют их к подгрудным ремням своих коней. Возможно, подобными действиями галлы стремились устрашить врага, однако, скорее всего, это был некий магический военный ритуал.
