Той же мысли придерживается и маршал К. Москаленко: «Страшно даже подумать о том, что могло произойти, если бы противник начал свое выступление на месяц раньше. На его пути не была создана оборона, мы старались выиграть каждый час, каждый день, каждую неделю, чтобы создать резервы, подтянуть войска».
Конечно, командарм говорил о своей армии, но, в принципе, это полностью относится и к защитникам Севастополя. В конечном счете, это именно они, удерживая свой плацдарм до последнего снаряда, до последнего солдата, вынудили Гитлера перенести летнее наступление на месяц позднее. Именно в этом я и вижу главную заслугу Севастополя, его великий подвиг перед Отечеством. Они все были героями — и те, кто погиб, и те, кто попал в плен, и те, кому чудом посчастливилось выжить. Выполняя приказ «стоять насмерть», они выиграли, таким образом, целый месяц. Если к этому добавить, что под Севастополем немецкая 11-я армия понесла огромные потери и до самого конца обороны оказалась намертво прикована к Севастополю, то это еще больше возвышает подвиг его защитников. Для Манштейна Севастополь стал Пирровой победой. Его обескровленная и измотанная армия не только не увидела берегов Кавказа, ее вообще убрали с этого театра военных действий на переформирование. 16 июля операция «Блюхер» — переправа через пролив — была отменена Гитлером, и вконец обессиленные дивизии вместе с Манштейном и знаменитой пушкой «Дора» медленно потащились под Ленинград, где их окончательно и добили.
Безусловно, овладение немцами Севастополем, вернее его развалинами, являлось тяжелой утратой, но стойкость и самоотверженность защитников города не пропали даром. За выигранный у немцев июнь руководство страны, и, прежде всего, Ставка, успели перегруппировать войска, подтянуть резервы, создать новые фронты, преградить путь подвижным соединениям немцев, вывести из-под угрозы окружения отступающие части и т. д. Только к 23 августа Паулюс подошел к внешнему обводу Сталинграда, 17-я армия Руоффа с трудом прорвалась к Новороссийску, а танки Клейста так и не прошли через перевалы Кавказского хребта. Теперь, рассмотрев события 1942 года сквозь призму Севастопольской эпопеи, можно с уверенностью сказать, что не будь обороны Севастополя — не было бы и побед под Сталинградом, Туапсе, Новороссийском, на Кавказе. И в этом величие подвига последних защитников Севастополя.
Вновь, как и раньше, Севастополь заслонил собой Россию, принеся себя в жертву во имя общей победы. В дни первого штурма города, совпавшего по времени с тяжелейшими боями под Москвой, в гитлеровской Германии произошло событие почти не замеченное почему-то нашими историками. Именно тогда один из признанных немецких стратегов, командующий группой армии «Юг» фельдмаршал Рундштедт, в состав которой входила и штурмовавшая Севастополь 11-я армия, неожиданно для всего германского генералитета заявил о том, что необходимо начинать отвод немецких войск на исходные рубежи в Польшу. Линию Москва — Севастополь фельдмаршал считал предельной, за которой Германию ожидает неминуемый разгром. Рундштедта поддержал фельдмаршал Лееб. Гитлер ответил: «Нет!» Тогда Рундштедт предложил отвести все армии хотя бы за реку Миус, но снова услышал «нет». Вслед за этим фельдмаршал подал в отставку. Почему же столь резко выступил немецкий военачальник против осады и штурма Севастополя? Чтобы лучше понять суть происшедшего обратимся к приказу ставки Вермахта от 21 августа 1941 года. Первый пункт приказа гласил: «Главнейшей задачей до наступления зимы является не взятие Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на Донце и лишение русских возможности получать нефть с Кавказа». Уже в октябре стало понятно, что выполнить приказ ставки не удастся, ибо на пути захватчиков встал Севастополь. Отметим, что в годы Первой мировой войны Рундштедт воевал на Восточном фронте, а в 1918 году был и в Севастополе. Кто знает, чем руководствовался гитлеровский фельдмаршал, заявляя о своем нежелании штурмовать Севастополь, только ли одними аналитическими расчетами или же какими-то неизвестными нам чувствами, вызванными невольным соприкосновением со Священным городом…
Сменивший Рундштедта на посту командующего группой армий «Юг» фельдмаршал Рейхенау, прославился, прежде всего, как садист. Участь его была закономерной. Буквально через несколько дней, после вступления в должность, он, стоя над картой севастопольских укреплений, внезапно падает и умирает от кровоизлияния в мозг…
Ну, а командовавший 11-й армией Манштейн? Случайно спасшись при налете нашего самолета, он почти в канун оставления нашими войсками Севастополя потеряет своего сына. Конец карьеры Манштейна тоже знаменателен — восемь лет тюрьмы за совершенные злодеяния. Операцию по штурму Севастополя Манштейн назвал — «Лов осетра». Увы, «осетр» в руки неудачливому рыбаку упорно не давался, и рыбалка явно затягивалась… К слову сказать, тюрьмой закончит свою карьеру и пытавшийся оборонять Севастополь от наших войск в 1944 году генерал Енеке. Этого посадят свои! Как не вспомнить здесь умерших под стенами Севастополя еще в Крымскую войну главнокомандующих: французскими войсками — маршала Сент-Арно и английскими — лорда Раглана. В этом я не вижу ничего удивительного, Священный город посягательств никому не прощал и не прощает.
Понимая особое духовное и стратегическое назначение Севастополя, гитлеровцы даже придумали ему свое новое название — Готенбург, то есть «Город готов». Готенбургу предстояло по их замыслу стать столицей Крыма, которому теперь надлежало именоваться Готенландией. В отличии от всех временно оккупированных областей России, Готенландии предстояло стать территорией непосредственно Третьего Рейха, без каких-либо протекторатов и генерал-губернаторств. Заселяться он должен был только чистокровными немцами. Жители же Крыма и Севастополя (в том числе и татары, столь радостно встречавшие захватчиков!) подлежали поголовному истреблению или выселению. От Гамбурга до Готенбурга планировалось скоростное трансевропейское шоссе, рядом с которым должна была расположиться и полевая Винницкая ставка Гитлера «Вервольф». В Готенбурге должен был базироваться и будущий Черноморский флот гитлеровской Германии. Так что планы фашистов в отношении Священного города были поистине грандиозны. Но к счастью все они были перечеркнуты мужеством советского солдата и матроса!
Удивительно при всем этом иное. Несмотря на официальное переименование Севастополя в Готенбург, сами же немцы даже в официальных документах почему-то упорно продолжали именовать город — Севастополем. Как это объяснить? Возможно, что это происходило в силу сложившейся привычки, или известного прусского самолюбия. Ведь что такое Готенбург не знал никто, зато Севастополь был известен всему миру! Но, может быть, дело здесь вовсе не в этом? Может быть, сам Священный город отторгнул от себя чуждое ему имя, и оккупанты просто побоялись осквернить эту необыкновенную землю своим враждебным ей Готебургом. Увы, это их не спасло. Пришло время, когда они были в несколько дней вышвырнуты с севастопольской земли, испытав не себе то, что некогда готовили другим. Священный город отомстил им за кровь и слезы своих защитников сполна. И совсем не случайно последних гитлеровцев добивали именно на мысе Херсонес, где два года до этого сражались последние защитники Севастополя, погибая, но не сдаваясь… Все вернулось на круги своя и посеявшие ветер, пожали бурю, ибо Священный город всегда и во всем оставлял последнее слово за собой.
