Ключевым моментом восприятия какой-нибудь наложницы в качестве хасеки, то есть приобретения ею всеми признанного статуса хасеки, было создание для ее сына особых условий, чтобы тот в случае смерти своего отца получал определенное преимущество для занятия престола. В XVI в. хасеки называлась та наложница, которая была приближенной правителя, вследствие чего имела определенное влияние на него. Кроме того, ее сын занимал более выгодную позицию в борьбе за трон своего отца. Только сыновья Нурбану-султан и Сафийе-султан были отправлены на правления санджаками и, таким образом, получили неофициальное признание как наследники престола в случае смерти правителя. Несмотря на то что при смерти султана Селима II (1574) и Мурада III (1695) в столице находились их многочисленные сыновья, тем не менее благодаря действиям хасеки, которым удалось скрыть смерть султана до прибытия своих сыновей из провинции в столицу, на трон возводились только их сыновья132. При этом важную роль также сыграли визиры, которые были союзниками хасеки или получили эту должность с их помощью, женившись на их дочери133. Хасеки также нарушала принцип «одной наложнице – одного сына». Только Нурбану имела одного сына. Все другие известные хасеки рожали нескольких.
Взаимоотношения между шахзаде и матерью их первых сыновей у последующих представителей Османской династии способствовали закреплению института хасеки в гареме. Можно провести определенную аналогию между фаворитками европейских королей и хасеки османских султанов. Те и другие были приближены к правителям и достигли этого положения благодаря их склонности к ним. Как фаворитки западных монархов, так и хасеки османских султанов второй половины XVI в. активно вмешивались в государственную политику, подталкивая своих покровителей к определенным действиям. Главное же различие между ними заключается в том, что дети фавориток считались незаконнорожденными и не могли претендовать на престол, тогда как дети хасеки были основными претендентами на султанский трон.
Недолгое правление Мехмеда III (1595–1603) привнесло некоторые изменения в жизнь султанского гарема, которая сложилась во второй половине XVI в. При восшествии на престол султан Мехмед III первым делом приказал умертвить своих 19 братьев. Через сутки после похорон султана Мурада III жители столицы стали свидетелями похорон 19 его сыновей. Смерть одновременно большого количества шахзаде оказало морально-психологическое давление на жителей столицы и вызвало недовольство среди янычар и сипахи, которые были расквартированы в столице. Как следствие своего недовольства, они требовали увеличения традиционного вознаграждения, которое получали при восшествии на престол нового султана. 27 дочерей султана вместе с обслуживающим персоналом и многочисленными невольницами во главе с Джанфеда-хатун, которая неизменно возглавляла гарем султана Мурада III после смерти Нурбану-султан, были отправлены в Старый дворец. Многочисленная вереница этих невольниц тянулась из Топкапы в Старый дворец, вызывая удивление толпы зевак.
В отличие от деда и отца у Мехмеда III не было явно выделенной хасеки. У него было несколько сыновей, и все они родились до его восшествия на престол, но ни один из них не был отправлен в санджак, чтобы получить опыт управления. Более того, султан, по рассказам современников, не хотел устраивать торжества по случаю их обрезания, что традиционно было первым признаком для отправления в санджак, и не указывал, кого из них он хотел бы видеть своим преемником. Одни современники объясняют такую позицию султана опасениями тех внутренних беспорядков, которые были следствием джелялийской смуты в Анатолии, другие же говорят о присущем султану страхе перед возможным заговором с целью его свержения, из-за чего он старался держать всех сыновей под надзором134. Под влиянием такой навязчивой идеи о дворцовом мятеже он приказал удушить в 1597 г. одного из своих сыновей – Селима135, а незадолго до своей смерти в 1603 г. другого сына – Махмуда136.
Возможно, мать Мехмеда III Сафийе-султан оказала определенное влияние на своего сына, чтобы тот не выделял никого из своих наложниц. Видимо, она понимала опасность такого развития событий. До своего отправления на санджак в 1583 г. шахзаде Мехмед жил в обстановке интриги между своей бабушкой и матерью в гареме. Видимо, на него оказывали давление, чтобы на санджаке он не выделял никого из своих наложниц. Возможно также, что он не встретил наложницу, подобную той, в которую влюблялись его отец и дед. После вступления на престол его наложницы, видимо, оказались под влиянием валиде Сафийе-султан. Не получая сильной поддержки со стороны султана, матери шахзаде Селима, Махмуда, Ахмеда и Мустафы не могли противодействовать валиде-султан. Свою роль сыграла также неопределенность в выборе наследника престола, поскольку старшие сыновья Мехмеда III шахзаде Селим и Махмуд, несмотря на достижение совершеннолетия, не были отправлены на управление в санджак. Поэтому нет никаких сведений об их матерях. Мать шахзаде Ахмеда Хандан-султан получила известность благодаря тому, что стала матерью султана, а не из-за того, что было хасеки султана Мехмеда III. Однако она не занимала исключительное положение у султана, которое имели матери предыдущих правителей. Возможно, Хандан-султан получила такой высокий статус благодаря обстоятельствам. За несколько месяцев до своей смерти, в июне 1603 г., султан Мехмед III казнил своего сына Махмуда, подозревая его в подготовке к мятежу.
После смерти султана Мехмеда III на османском престоле оказался тринадцатилетний Ахмед I (1603–1617). Это событие стало неожиданностью. После отставки великого визира Йемишджи Хасан-паши в октябре 1603 г. на его место был назначен губернатор Египта Али-паша из известной семьи Малкочогуллары, который за свою свирепость, так же как и султан Селим I, получил прозвище Явуз (Грозный). Пока тот добирался из Египта в столицу Османской империи, усмиряя по пути мятежников, в декабре 1603 г. умер султан Мехмед III. По традиции в отсутствие великого визира в столице его обязанности исполнял каймакам. На эту должность был назначен Касым-паша, недавно ставший визиром. По словам историка Наима, однажды незадолго до начала заседания султанского дивана кызлар агасы передал каймакаму Касым-паше указ султана. Однако он не смог прочитать этот указ, поскольку тот был написан плохим почерком и не были проставлены точки над буквенными знаками. Каймакам Касым-паша не был оповещен о смерти султана Мехмеда III и засомневался в подлинности данного указа. После некоторого замешательства его отдали зачитать реис-уль-куттабу. Тот озвучил документ, в том числе слова: «Ты – Касым-паша, по велению аллаха мой отец умер, и я вступил на престол. Поддерживай порядок в столице. Если в городе случится беспорядок, то я отрублю тебе голову»137. Удивленный каймакам отправляет письмо кызлар агасы, чтобы тот сообщил о том, что происходит во дворце. Каймакам Касым-паша не верил слухам о смерти султана Мехмеда III, предполагая, что его хотят испытать. Ответственное должностное лицо приглашает каймакама во внутреннюю часть дворца, где он обнаруживает шахзаде Ахмеда, восседающего на троне в окружении должностных лиц из службы Эндерун. Окончательно удостоверившись в смерти султана Мехмеда III, он начинает исполнять свои должностные обязанности для организации похорон султана Мехмеда III и восшествия на престол его сына Ахмеда I.
