Попытки полиции утихомирить толпу привели к вооруженным столкновениям, а больше всех досталось начальнику полиции, который пробовал уговорить бунтовщиков. В ответ они избили его до потери сознания, протащили по мостовой так, что он бился головой о камни, и, как следует изваляв в нечистотах, опустили в сточную канаву. Мятеж в конечном итоге удалось подавить, в Нью-Йорк вступили части [56] Потомакской армии, едва успевшей вернуться с кровавого Геттисбергского поля, и совместно с полицией, милицией штата и военными моряками навели в городе порядок. Однако Линкольну все равно пришлось пойти на уступки, уменьшив квоту призывников для Нью-Йорка.
Столь сильное противодействие воинской обязанности заставило власти быть крайне осторожными при проведении наборов в армию, и потому закон не дал ожидаемых результатов. Основу пополнений северных армий в 1863–1865 годах составляли жертвы «заменителей» и солдаты-ветераны, завербовавшиеся на новые сроки. В целом за годы гражданской войны на федеральную военную службу было призвано всего 46 тысяч человек, в то время как рекрутов было 118 тысяч. Вместе они составили лишь 6 % всех служивших в то время в различных армиях Союза.
Таким образом, как на Юге, так и на Севере всеобщая воинская повинность играла не самую важную роль в формировании вооруженных сил. Вплоть до конца войны армии Союза и Конфедерации оставались все же добровольческими по своему характеру. Преимущественно в них служили солдаты-ветераны, которым соображения патриотизма и верности долгу не позволили покинуть ряды и уйти домой даже тогда, когда они имели на это право. Именно они определяли лицо воюющих армий, именно от них зависел ход кровавых сражений и именно им принадлежала в этой войне громкая и заслуженная слава. Они были солдаты гражданской войны. [57]
Глава 3
Солдаты гражданской войны
Южане, утверждавшие, что конфликт между Севером и Югом — это война богатых, в которой сражаются бедные, не были совсем неправы. Основу личного состава обеих враждующих армий действительно составляли выходцы не из самых состоятельных слоев населения. На Юге это были в основном мелкие землевладельцы-фермеры. Более 80 % солдат Конфедерации имели за свою жизнь только двух рабов — левую и правую руки, так что называть армию южан рабовладельческой можно разве что фигурально.
На Севере, где более половины солдат набиралось из городского населения, социальный и профессиональный состав вооруженных сил был более разнообразным, однако и там люди состоятельные встречались редко. Главным образом добровольцами на федеральную службу поступали представители трудящихся классов, причем многие полки и даже бригады формировались по профессиональному признаку. В вооруженных силах Севера были части, состоявшие почти целиком из кузнецов, лесорубов, шахтеров и даже школьных учителей, причем все они были уроженцами одного и того же места. Такая профессиональная организация давала северянам важное преимущество: в военно-техническом отношении их войска были подготовлены лучше, чем у противника, и в силу этого инженерная служба федеральной [58] армии всегда была на недосягаемой для южан высоте. В прокладке дорог (в том числе и железных), наведении переправ и строительстве крепостей северяне не знали себе равных не только на американском континенте, но и вообще в мире.
Имелись свои преимущества и у южан. В основной массе уроженцы сельской местности, солдаты Конфедерации самой своей жизнью до войны были лучше подготовлены к воинской службе, чем изнеженные жители городов Севера. Их быт был прост и неприхотлив, они часто ночевали под открытым небом, а каждый день был заполнен физическим трудом, вырабатывавшим силу и выносливость.
Кроме того, до войны на всем старом добром Юге безраздельно властвовал культ силы, и его жители чуть ли не с пеленок учились владеть оружием. На всем пространстве южнее Потомака едва ли можно было найти дом, где на стене не висела бы пара револьверов или хотя бы старое охотничье ружье. «Даже те, кто делал карьеру в политике, сельском хозяйстве или где бы то ни было, не могли без труда идти по тропе мира, — писал по этому поводу один житель Юга. — Неопытный адвокат мог носить, а часто и носил в своем портфеле пару пистолетов. Плантатор, живущий обособленной жизнью среди своего хлопка и негров, не терял тем не менее приобретенных ранее навыков обращения с ножом и пистолетом. Юный редактор, который ежедневно рисковал оскорбить кого-нибудь своим пером, поступал крайне неосмотрительно, если пренебрегал благородными средствами самозащиты».
Что касается возраста солдат гражданской войны, то в этом отношении ни одна из враждующих сторон не имела заметного преимущества. В среднем он равнялся 26 годам как на Севере, так и на Юге. Правда, немало было и неоперившихся юнцов, мечтавших о подвигах и славе. Несмотря на запреты родителей, они отправлялись в вербовочные бюро и всеми правдами и неправдами добивались того, чтобы на них повесили солдатский ранец, сунули им в руки винтовку и заставили маршировать под барабан. В армии Севера, например, насчитывалось не менее 100 тысяч 16-летних мальчиков, а еще 100 тысяч солдат Союза не доросли даже до этого нежного возраста. Многие из них, будучи воспитанными [59] в суровых традициях протестантизма, считали для себя большим грехом говорить неправду. Чтобы не лгать, они засовывали в ботинок бумажку с написанным на ней числом 18, после чего могли честно заявить: «Мне больше 18-ти».
Национальный состав обеих армий также в основном был однородным. В этой войне англосаксы воевали против англосаксов, и, несмотря на некоторые языковые различия, в их жилах текла кровь общих предков — первых британских колонистов. Обе стороны, однако, охотно пользовались услугами эмигрантов. На Севере эмигрантов было, конечно, больше. В армии Союза служило 500 тысяч иностранцев, что составляло примерно 25 % от общей численности вооруженных сил Соединенных Штатов.
Больше всего было немцев (200 тысяч), второе место занимали ирландцы (150 тысяч), третье — англичане и канадцы (100 тысяч). Как правило, они были сформированы в особые эмигрантские части, названия которых говорят сами за себя: «Швейцарские стрелки» (15-й Миссурийский полк), «Гвардия Лафайета» (55-й Нью-йоркский полк), «Гарибальдийская гвардия» (39-й Нью-йоркский полк). «Милиция Mapтинеса» [60] (1-й Нью-мексиканский полк), «Польский легион» (58-й Нью-йоркский полк).
Лучшими из этих иностранных волонтеров были вопреки расхожему мнению не немцы, а ирландцы. Эмигранты из далекой Германии, обосновавшиеся на свободной земле американской республики, охотно пользовались предоставленными им благами, но не были готовы нести ради них жертвы, даже если эти жертвы были минимальными. Очень характерный пример настроения американских немцев продемонстрировали своим поведением немецкие колонисты, проживавшие в окрестностях маленького пенсильванского городка Геттисберг. Когда в июле 1863 года там встретились две армии — Северовирджинская и Потомакская — и произошло самое кровопролитное сражение в американской истории, эти «достойные потомки Зигфрида» буквально засыпали ставку командующего северян генерала Мида требованиями убрать раненых из их домов и амбаров. Один из них лично явился с похожей просьбой прямо в главный штаб северян и убрался восвояси только тогда, когда выведенный из себя Мид приказал дать ему винтовку и отправить на линию огня.
