Разумеется, за один день солдаты Теннессийской армии не могли как следует похоронить всех убитых в этом бою, и ограничились тем, что сбросили их в наспех вырытые братские могилы. Но частые дожди вскоре размыли эти неглубокие канавы, и поле прошедшей битвы превратилось в кошмарное зрелище: то здесь, то там из земли выступали части разлагающейся плоти. Когда несколько недель спустя мимо Шайло проходил недавно сформированный полк северян, новобранцы увидели в одном месте торчащую из земли руку с распростертой дланью. Эта рука была, казалось, обращена к ним в немом призыве, и один из солдат, выйдя из строя, вынул из ранца галету и вложил ее в раскрытую ладонь.
Сражение у Шайло стало второй после Бул-Рана крупной битвой этой войны и сыграло в ее истории не менее важную роль. Вся страна, как Север, так и Юг, была шокирована этим ужасным кровопролитием, и теперь самые закоренелые оптимисты вынуждены были признать, что предстоит еще долгая, очень долгая война…
С точки зрения тактики, несмотря на свой беспорядочный характер, бой у Питтсбург-Лендинга представляет несомненный интерес. Он мог бы быть весьма поучительным [210] для генералов гражданской войны, если бы они взяли на себя труд изучить его уроки. Это еще одно сражение, в котором обороняющиеся взяли верх, и, хотя окончательная победа была достигнута контратакой превосходящих сил, ключевым фактором этой победы была стойкая оборона Теннессийской армии.
Фронтальные атаки южан в сомкнутом строю оказались дорогостоящим, но малоэффективным средством. Они имели успех лишь постольку, поскольку им удавалось застигнуть противника врасплох. Таким образом, сражение у Шайло наглядно продемонстрировало, что старая тактика в новых условиях неприменима, но, к сожалению, мало кто даже из участников сражения обратил на это внимание.
Еще одним важным уроком сражения была высокая эффективность траншей, что ярко показал бой за «гнездо шершней». Дивизия Прентиса, расположившаяся в естественном окопе на «утопленной» в земле дороге, оказалась практически неуязвимой для вражеской пехоты, отразила двенадцать атак конфедератов и сложила оружие только после массированного артиллерийского обстрела. Но и этот эпизод сражения был, в общем, проигнорирован. Единственный из американских генералов, уделявший должное внимание окопам, Роберт Э. Ли, находился в то время на восточном театре и к тому же еще не имел самостоятельного командования.
Впрочем, отсутствие внимания к сражению у Шайло не должно казаться чем-то странным и удивительным. Не следует забывать, что в этом сражении друг другу противостояли две необученные, неопытные армии (две трудноуправляемые толпы), и все ошибки и огрехи так или иначе списывались на их некомпетентность.
Как писал Уильям Т. Шерман, «чтобы испытать мужество обеих армий, было необходимо яростное и ожесточенное сражение, и для этой цели поле боя у Питтсбург-Лендинга было так же хорошо, как и любое другое». Пройдя через это «испытание мужества», гражданские парни, одетые в военную форму, стали наконец солдатами. Фактически сражение у Шайло было последней страницей в дилетантской главе гражданской войны. Время непрофессионалов закончилось. Начиналась эпоха возмужания. [211]
Часть IV
Время возмужания
Глава 1
Самый кровавый день войны
Сражение на Энтитеме (при Шарпсберге)
Велик и ужасен был год 1862-й. Пожар гражданской войны, которой еще недавно прочили скорый конец, разгорелся с невиданной силой, и тысячи человеческих жизней безвозвратно сгинули в его безжалостном пламени. Бои гремели уже почти на всем пространстве когда-то мирных Соединенных Штатов, и имена безвестных ранее городков, деревушек, речек, ручьев и холмов приобрели теперь ужасную славу. Не было на Севере и на Юге такого места, где не слышали бы о Шайло, Перривиле, Фейр-Оукс, Гейнс-Милле, Малнверн-Хилле и Сидэр-Маунтин. Но самым громким из этих имен был Шарпсберг — так назывался маленький, Богом забытый городок в Западном Мериленде, где в сентябре 1862 года встретились две могучие армии и многие тысячи солдат в сером и синем сложили свои головы.
Но еще весной 1862 года никто на Севере не мог предсказать, что война зайдет так далеко и докатится почти до самых ворот федеральной столицы
[8]. Напротив, тогда казалось, [213] что удача переметнулась в стан войск Союза и уже недалек тот день, когда мятежники будут на коленях просить о мире. Быстрые и внезапные успехи федеральных войск на Западе многим кружили головы, и население Союза пышно, с помпой отметило победы у Донелсона и Шайло.
На Востоке дела тоже вроде бы пошли в гору. 26 апреля федеральный десант овладел крупным луизианским городом-портом Новый Орлеан, намертво закупорив Миссисипи с моря. Теперь войска и флот северян могли продвигаться как вверх, так и вниз по течению этой реки, рассекая мятежную Конфедерацию надвое. А в окрестностях Вашингтона полным ходом шло формирование новой федеральной армии — Потомакской, с которой связывались главные надежды Севера. Это была уже не прежняя, кое-как слепленная и необученная толпа, а настоящее дисциплинированное и хорошо организованное войско. Его создателем и первым командующим был генерал Джордж Мак-Клелан — восходящая звезда Союза.
Едва получив новое назначение летом 1861 года (ранее он командовал маленькой армией северян в Западной Вирджинии), Мак-Клелан сразу взял быка за рога. Он был талантливым администратором и знал, что делать с армией. В его умелых руках перепуганный сброд, заполонивший после Бул-Рана все питейные заведения и публичные дома Вашингтона, быстро превратился в слаженную и боеспособную вооруженную силу. Первым шагом Мак-Клелана было создание профессионального штаба, который стал незаменимым инструментом в его военном строительстве.
Затем он избавил армию от балласта — салунных вояк и деморализованных поражением трехмесячных волонтеров. Вместо них на службу поступали новобранцы, подписавшие трехлетние контракты. В отличие от первых добровольцев они относились к войне серьезно и представляли из себя надежный материал для создания армии. Из них формировались новые полки, проходившие усиленное строевое обучение. Полки затем сводились в бригады, бригады — в дивизии, а дивизии — в корпуса, и так, словно по воле могущественного волшебника, в распоряжении руководства Союза уже к зиме 1861 года оказалась мощная 100-тысячная армия. [214]
Эта действительно впечатляющая работа, проделанная Мак-Клеланом, подняла его акции на небывалую высоту. Президент, армия и гражданское население верили ему безгранично, и, как признавался сам генерал, он мог бы стать диктатором Соединенных Штатов. Впрочем, так далеко амбиции Мак-Клелана не заходили. Он вполне довольствовался постом главнокомандующего, который предложил ему Линкольн после увольнения в отставку престарелого Уинфилда Скотта, и прозвищем Маленький Наполеон, которым окрестили его газетчики.
