И здесь мы хотели бы добавить, что теория сентиментов Шанда действительно тесно связана с психоанализом. Обе теории разбирают конкретные эмоциональные процессы в истории жизни отдельного человека. Обе теории независимо друг от друга признали, что только изучение фактических конфигураций человеческих чувств может принести удовлетворительные результаты. Если бы основатели психоанализа знали о вкладе Шанда, они могли бы избежать ряда метафизических заблуждений, понять, что инстинкт — это часть человеческих чувств, а не метафизическая сущность, и предложить нам намного менее мистическую и более конкретную психологию бессознательного. С другой стороны, Фрейд дополнил теорию сентиментов в двух важнейших отношениях. Он первым четко сформулировал, что семья — это локус формирования сентимента. Он также показал, что в формировании сентиментов очень важен процесс удаления, очищения и что в этом процессе механизм вытеснения служит источником явных опасностей. Однако силы вытеснения, которые психоаналитики приписывают таинственному эндопсихическому цензору, можно, как показывает наше исследование, поместить в более определенные и конкретные обстоятельства. Силы вытеснения — это силы самого сентимента. Они вытекают из принципа непротиворечивости, необходимой каждому сентименту, чтобы быть полезным в социальном поведении. Такие отрицательные эмоции, как ненависть и гнев, несовместимы с подчинением родительской власти и уважением и доверием в культурном наставничестве. Чувственные элементы не могут проникнуть в отношения матери и сына, если эти отношения должны соответствовать естественному разделению функций в домашнем хозяйстве. К этим вопросам мы перейдем в следующей главе.
9. Материнство и соблазн инцеста
«Происхождение» запрета на инцест — один из наиболее спорных и чаще всего обсуждаемых вопросов антропологии. Он связан с проблемой экзогамии или примитивных форм брака, с гипотезами первобытного промискуитета и т. д. Нет ни малейшего сомнения в том, что экзогамия коррелирует с запретом на инцест, что это просто расширение этого табу, так же, как институт клана с его классификацией родственных связей — просто расширение семьи и свойственной ей номенклатуры родства. Мы не будем углубляться в эту проблему прежде всего потому, что в этом мы согласны с такими антропологами, как Вестермарк и Лоуи
[67].
Для ясности картины полезно вспомнить, что, по мнению биологов, кровосмесительные союзы не оказывают неблагоприятного воздействия на вид
[68]. Был бы инцест разрушителен в природных условиях, если бы стал регулярным явлением, — вопрос академический. В природных условиях молодые животные, достигнув зрелости, покидают родительскую группу и спариваются беспорядочно с любыми самками, встречающимися им в период гона. Инцест в лучшем случае может быть только спорадическим событием. Итак, в инцесте между животными нет вреда с биологической точки зрения и, очевидно, с нравственной. Более того, у нас нет оснований полагать, что животные испытывают некий особый соблазн.
В то время как для животных инцест не представляет ни биологической опасности, ни соблазна и, как следствие, против него не существует инстинктивных барьеров, у людей, напротив, во всех обществах самый мощный барьер и главный запрет связаны с инцестом. Эта закономерность, с нашей точки зрения, есть следствие не некоего первоначального законодательного акта или же особого отвращения к половой связи с родственниками, но двух явлений, возникших в условиях культуры. Во-первых, при тех механизмах, которые управляют человеческой семьей, возникает большой соблазн инцеста. Во-вторых, в связи с существованием инцестуальных тенденций в человеческой семье наряду с сексуальными соблазнами появляются особые риски. По первому вопросу мы, следовательно, должны согласиться с Фрейдом и не согласиться с известной теорией Вестермарка, предполагающей существование врожденной неприязни к совокуплению между членами одной семьи. Однако, допуская соблазн инцеста в условиях культуры, мы не поддерживаем психоаналитическую теорию, согласно которой детская привязанность к матери носит по преимуществу сексуальный характер.
Это, по всей видимости, основной тезис, который Фрейд выдвигает в своих трех очерках по теории сексуальности. Он пытается доказать, что отношения между маленьким ребенком и его матерью по своей сути сексуальны, и выражается это прежде всего в акте кормления грудью. Из этого следует, что первая сексуальная привязанность мальчика к матери, как правило, инцестуальна. Эта «фиксация либидо», если воспользоваться психоаналитическим термином, остается на протяжении всей жизни и является источником постоянных инцестуальных соблазнов, которые необходимо вытеснять и которые составляют один из двух компонентов Эдипова комплекса.
Принять эту теорию невозможно. Отношения между ребенком и матерью принципиально отличны от сексуальных отношений. Инстинкты должны определяться не просто на основании интроспективных методов или анализа градаций ощущений, таких как боль и удовольствие, но прежде всего согласно их функции. Инстинкт — это более или менее определенный врожденный механизм реакции особи на конкретную ситуацию в виде определенной формы поведения, имеющий целью удовлетворение определенных потребностей организма. Связь грудного ребенка с матерью определяется прежде всего потребностью в пище. Телесная тяга ребенка к матери опять-таки удовлетворяет его физические потребности в тепле, защите и руководстве. Ребенок не приспособлен для жизни в окружающем мире только за счет своих собственных сил, и так как единственный посредник, через которого он может действовать, — это материнский организм, он инстинктивно тянется к матери. В сексуальных отношениях цель полового влечения и телесной тяги заключается в создании союза, который приведет к оплодотворению. Каждая из этих двух врожденных тенденций — поведение, характерное для матери и ребенка, и процесс совокупления — распространяется на широкий спектр подготовительных и завершающих действий, сходных в определенных отношениях. Тем не менее совершенно очевидно, где проходит водораздел, поскольку одни действия, тенденции и чувства направлены на то, чтобы помочь детскому незрелому организму, накормить, защитить и согреть его; а другие действия служат соединению половых органов и зачатию новой особи.
Поэтому мы не можем принять простое решение, согласно которому соблазн инцеста обусловлен сексуальной связью между ребенком и матерью. Чувственное удовольствие, общее для обоих видов отношений, является компонентом любого успешного инстинктивного поведения. Удовольствие не может быть признаком дифференциации инстинктов, так как присуще им всем. Но, несмотря на то что каждой из этих эмоциональных установок необходимо приписать различные инстинкты, у них все же есть один общий элемент. Дело не только в том, что им присущ оттенок удовольствия, свойственный всем инстинктам; здесь также присутствует чувственное удовольствие от физического контакта. Стремление ребенка к материнскому организму активно выражается в постоянной тяге к материнскому телу, в максимально возможном эпидермическом контакте, прежде всего в контакте губ ребенка с соском матери. Сходство между подготовительными действиями полового влечения и завершающими действиями детского импульса поразительно. Их нужно различать в основном по функции и существенной разнице между завершающими действиями в каждом случае.
