В случае с Анной мы имеем дело с неким парадоксом. Насколько леди Диана казалась буквально предназначенной играть роль принцессы из волшебной сказки, настолько же Анна всегда отказывалась от этой роли. Ее всегда раздирали два желания: одно — сохранить свое положение в обществе и соответствовать своему «рангу» и второе — жить в свое удовольствие; она никак не могла достичь равновесия, осудив себя на то, что никогда не будет нравиться всем. Однако, несмотря на то, что у нее довольно дурная репутация, прямо-таки приклеивавшаяся к ней, она все же сумела обрести некоторую популярность, ведь именно она сегодня выполняет наибольшее количество официальных обязанностей в году. Но вместе с тем ее же упрекают в том, что она нарушает принятое и соблюдаемое в английском обществе правило: никогда не выглядеть так, будто делаешь больше, чем следует.
Эндрю всегда был сорванцом, тем, что называли «кошмаром» или «анфан террибль» дворца. В феврале I960 года всем казалось, что никогда еще в королевском семействе ожидание рождения ребенка не затягивалось столь надолго. Журналисты и зеваки осаждали решетку Букингемского дворца, превращаясь в сосульки под воздействием сырой, промозглой лондонской зимы. Как в Аскоте на четырехдневных скачках, букмекер принимал здесь ставки от праздношатающихся ротозеев, и предметом пари был пол младенца. Впервые с 1857 года должна была родить правящая королева. Принц Филипп заменял супругу на многих официальных церемониях, а на банкете, данном лорд-мэром Лондона, поразил присутствовавших заявлением: «Прошу извинить королеву, но сегодня вечером она выполняет другие обязанности».
Елизавета уже составила план жизни Эндрю, произнеся одну фразу: «Я не хотела бы, чтобы это дитя познало тревоги и заботы королевской власти. Я предпочла бы, чтобы он был просто счастлив». Возможно, именно в связи с этой фразой и родилась легенда, что ее третий ребенок — ее любимчик. Действительно, с Эндрю королева пользовалась возможностью избежать исполнения некоторых обязанностей, налагаемых на нее ее должностью, она радовалась тому, что может в каком-то смысле спрятаться за материнством от всевидящего ока публики. После рождения Анны и до рождения Эндрю прошли многие годы (что объясняется скоропостижной и преждевременной смертью короля и соответственно стремительным и неожиданным восхождением молодой женщины на престол), и Эндрю выпало на долю счастье найти в Елизавете мать, обуреваемую новыми идеями, женщину, весьма отличную по духу от той, какой она была, когда родила Анну. Елизавета уже восемь лет носила корону и была достаточно уверена в себе, чтобы осмелиться посвятить себя сыну без всяких угрызений совести. Например, Елизавета по достоинству оценила те вечера, когда у гувернантки был выходной, ведь это был замечательный предлог для того, чтобы самолично купать, пеленать и укачивать своего ребенка. Она стремилась проводить с ним как можно больше времени и очень внимательно следила за всем, что происходило в детской.
На воспитании и образовании Эндрю лежит печать личности его няни, Мейбл Андерсон, которую члены королевской семьи называют «наша Мейбл» и которую пресс-служба именует не иначе как «роллс-ройсом среди гувернанток». Надо сказать, что нянюшки королевских детей всегда играли особую, привилегированную роль в семье и иногда даже присутствовали на официальных церемониях и приемах. С Эндрю Мейбл дольше всех «царствовала» в детской, расположенной на третьем этаже Букингемского дворца. Королева Елизавета была довольна тем, что няня обладала отвагой и темпераментом Мэри Поппинс и всегда была в хорошем настроении.
Эндрю был ребенком очень непоседливым, неизменно веселым, но и непредсказуемым; он никогда не выказывал обиды на то, что его родители не присутствуют на праздновании его дня рождения по той причине, что находятся с официальным визитом за рубежом. Когда ему исполнилось три года, Елизавета познакомила его с пони; сначала он научился садиться верхом на полукровку Валькирию, потом стал ездить на Мистере Динкуме, а потом — на пони для игры в поло по кличке Замба. Очень рано отец стал обучать его плаванию в дворцовом бассейне вместе с кузеном Дэвидом. Однажды Эндрю решил пошутить и высыпал в бассейн ведро с пенообразующими солями для ванн. Подобными поступками он создал себе репутацию шута, клоуна, и свидетели рассказывают о его любимых «штучках»: он, например, обожал связывать вместе шнурки от ботинок королевских стражей и солдат, завязывать в узел знамя, утаскивать серебряные приборы и тарелки с накрытых для официальных банкетов столов, нажимать чуть ли не одновременно на множество звонков во дворце, устраивать пожарные тревоги в Сандрингеме… Один из дворцовых лакеев заявил, что самый беспокойный из всех королевских отпрысков был вполне «способен посеять хаос и панику быстрее, чем толпа английских болельщиков». Еще слуга говорил, что Эндрю постоянно по чему-нибудь стучал или кого-то бил, даже несчастных королевских собачек породы корги. Однажды один из лакеев, которому все это надоело, дал принцу отпор и «наградил» его хорошей оплеухой и синяком под глазом. И что самое удивительное, ему за это ничего не было! Никакого наказания!
В возрасте четырех лет Эндрю ознакомили с обычаем целования руки, и он ему подчинился и стал целовать при встрече руку матери, тетке и бабушке. Однако персонал дворца никогда не скрывал и не скрывает своего отношения к его развязности и грубоватой манере поведения: «Вы редко услышите от него «спасибо» и «пожалуйста»». Эндрю Мортон рассказал одну историю, весьма показательную: покидая Кларенс-Хаус после обеда с бабушкой, Эндрю встретил в коридоре дворецкого, уже давно служившего во дворце, и, проходя мимо него, ради забавы растрепал ему волосы. Разгневанный дворецкий сделал с принцем то же самое. Эндрю с насмешкой воскликнул: «Вы не имеете права это делать! Меня только что собственноручно причесала моя бабушка!» А дворецкий не поведя бровью ответил: «Очень жаль, что она также не причесала ваших манер…»
В четыре года Эндрю начал посещать уроки в дворцовой школе, которую Елизавета организовала для своих детей. Его первая учительница несла ответственность за обучение еще четверых детей — двух мальчиков и двух девочек, одной из которых была Кэти Сеймур, дочь лорда Данбойна. Позднее к ним присоединился сын Маргарет. Когда Эндрю исполнилось восемь с половиной лет, Елизавета еще раз нарушила обычай, отправив его в начальную школу в Хитердауне, неподалеку от Виндзорского замка. Чарльз был первым наследником престола, получившим школьное образование вне дома, от обычных учителей, а не от приходящих преподавателей во дворце, и Эндрю последовал по его стопам. Он, как и все, надел серую школьную форму с красной фуражкой и разделил дортуар (спальню) с шестью товарищами, а с родителями виделся только в конце недели, по субботам и воскресеньям.
Характер Эндрю отличается экстравертностью, индивидуализмом и непредсказуемостью, но именно это, пожалуй, и позволило ему довольно быстро найти свою дорогу в жизни и не оказаться в тени старшего брата, наследника престола. Его внешность и его фигура, сравнимые по красоте с внешностью и фигурой молодого актера, исполняющего в театре роли первых любовников, факт его присутствия на борту «Непобедимого» во время войны за Мальвинские острова и «идиллии» с Ку Старк и другими старлетками создали его образ: образ мужчины энергичного, смелого, решительного, к тому же неутомимого соблазнителя и покорителя женских сердец. Облик этого человека, мужественного, сексуально привлекательного, несколько нахального и нагловатого, самоуверенного и даже немного надменного, весьма импонирует некоторым англичанам. Но его брак с живой и бойкой Сарой очень быстро «пошел ко дну». Герцог Йоркский (которого злые языки называют «герцогом Поркским», то есть «герцогом Свинским») имеет свою официальную резиденцию около Виндзора, где он проживает вместе со своей бывшей супругой и двумя дочерьми.
