Наварро после прихода в Картахену ушел в отставку, командование принял хефе ди эскуадра Дауттевиль.
Пользуясь уходом англичан в Порт-Магон, интендант тулонского порта упрашивал де Кура сопроводить транспорта с войсками и припасами в Италию, но тот отказался. Это и стало основной причиной его отставки. В бою у Тулона де Кур проявил себя неплохо, но в свои 80 лет он был просто неспособен к управлению таким флотом, поэтому решение Придворного совета следует признать правильным.
Несмотря на видимый благополучный результат, Тулонское сражение, по существу, было разгромом флота союзников. Их эскадры больше не представляли организованной силы. Корабли Наварро до конца войны простояли в Картахене, опасаясь идти в Кадис, где их можно было бы починить (в Картахене условия ремонта были плохие). Исключение составил только «Собербио», возвращенный владельцам и ушедший на Мадейру весной 1748 года, а затем — в Вера-Крус.
«Тулонские трибуналы»
Вернувшись в Англию в 1744 году, Лесток столкнулся со всеобщим негодованием, его открыто обвиняли в проигрыше Тулонского сражения. Поняв, что общественное мнение настроено резко против него, Лесток поднял старые связи и потребовал от герцога Ньюкасла проведения суда. Его Светлость предоставил королю все бумаги, в ответе Его Величество сказал: «Я понимаю, как много зависит от сохранения надлежащей дисциплины во флоте и как важно отдать в руки правосудия всех, кто не исполнил своего долга в этом важном событии», и в июле Адмиралтейство инициировало разбирательство по поводу Тулонского боя. 29 августа было оглашено о начале следственных действий. Мэтьюс, передав командование Роули, 19 сентября выехал в Англию.
12 марта 1745 года Палата общин инициировала запрос в Адмиралтейство по поводу поведения в бою у Тулона кэптенов и адмиралов, первый трибунал собрался на борту ЕВК «Лондон» 23 сентября под председательством адмирала синего флага Чалонера Огля. Стоит сказать, что состав трибунала был выбран неудачно. Огль, только что вернувшийся из Вест-Индии, где вместе с адмиралом Верноном получил несколько болезненных ударов от испанцев (о действиях у Картахены и Сантьяго-де-Куба мы уже рассказывали), рвал и метал, надеясь беспощадностью и строгостью заретушировать свои неудачи в Карибском море.
Характерно, что Адмиралтейство отказалось отдать под суд хотя бы одного капитана Лестока, под суд попали 11 капитанов — все из авангарда и центра.
Первым разбирали дело лейтенантов с «Дорсетшира». Их обвинили в том, что они советовали кэптену Берришу не атаковать противника. Слушания были жаркими, но все же обвинение с лейтенантов сняли, вместо этого выдвинули обвинение уже против кэптена Берриша, решив, что он намеренно не оказал помощи «Мальборо» в бою против «Реал Филиппе». 9 октября было зачитано постановление трибунала: «В связи с тем, что капитан Берриш оставался в бездействии в течение получаса, когда он мог бы помочь „Мальборо“, и не был в одной линии со своим Адмиралом, когда тот первый раз привел свой корабль к ветру и начал спускаться на противника, он частично подпадает под обвинение, выдвинутое против него, в том, что он не сделал всего от него зависящего, чтобы сжечь, потопить или уничтожить противника
[86], а также не оказал должной поддержки „Мальборо“, пока не получил соответствующего сигнала от Адмирала; таким образом, он подпадает под статьи 12 и 13 Боевых инструкций, и, соответственно, суд постановляет, что он должен быть уволен за недостойное поведение и должен навсегда считаться непригодным для того, чтобы быть офицером флота Его Величества».
Следующим судили кэптена Эдмунда Уильямса с «Ройял Оака». Ему предъявили обвинения по четырем пунктам:
1) не держался в одной линии с адмиралом,
2) во время сражения держался в стороне от боя,
3) не реагировал на сигналы адмирала сблизиться с противником и атаковать,
4) большую часть сражения не стрелял по испанцам.
Его признали виновным по двум пунктам, но, учитывая прошлые заслуги Уильямса, а также приняв во внимание его плохое зрение, трибунал решил строго не наказывать командира «Ройял Оака». Суд постановил, что Уильямса нельзя более использовать на море, но рекомендовали Адмиралтейству оставить его в списке половинного оклада в соответствии со старшинством. Их Лордства приняли эти рекомендации
[87].
18 октября на ковер вызвали командира «Руперта» Джона Эмброуза. Суд счел, что он не исполнил своего долга, избегая сражения на более близкой дистанции, тогда как это было в его силах, но, учитывая, что и до, и после сражения он проявил себя как энергичный офицер, и его неудача в бою проистекала из ошибочного суждения, суд приговорил его только к увольнению за недостойное поведение (в зависимости от милости Его Величества, т. е. с ходатайством о королевском прощении) и штрафу в размере годового оклада в пользу чатамского казначейства
[88].
Кэптен «Чичестер» Уильям Дилкс был обвинен в том, что не спускался на противника и не атаковал с ближней дистанции, хотя мог это сделать. Суд счел обвинение доказанным и лишил его звания кэптена, но позже он также был восстановлен в своем чине, хотя и оставался в списке с половинным окладом (умер в 1756 году). Кэптен Фрогмор (командир «Бойна») не дождался конца разбирательства по своему делу и умер 8 ноября 1744 года в Леванте.
Кэптен Ричард Норрис («Эссекс») был обвинен своими же офицерами в недостойном поведении во время сражения, его дело рассматривалось в Порт-Магоне но, поскольку он уже оставил командование своим кораблем и получал половинный оклад, трибунал после долгих дебатов решил, что это не подлежит юрисдикции. Подробности этого дела и протест в сильных выражениях офицерами-обвинителями после этого были направлены в Англию, и Адмиралтейство приказало Норрису прибыть домой и предстать перед судом, но на пути домой он, пользуясь удобным случаем, бежал из Гибралтара (в Испанию), таким образом, признавая, очевидно, свою вину. Он умер в неизвестности, которую он заслужил.
В свою очередь, Лесток выдвинул обвинения против кэптенов Роберта Пэтта («Принсесс Кэролайн»), Джорджа Склейтера («Саммерсет»), Тэмпла Уэста («Варвик»), Томаса Купера («Стирлинг Кастл») и Джеймса Ллойда («Нассау»). Он обвинил их в неподчинении своим приказам. Два кэптена были оправданы, а три — уволены со службы с формулировкой «за недостойное поведение», но, поскольку обвинения против них не затрагивали их профессиональной чести и способности, их дело было сочтено сложным (difficult)
[89], и король тут же восстановил их в их звании, поскольку даже он понимал, что действия вышеупомянутых командиров авангарда были абсолютно правильными.
