В Ла-Хоге в тот момент Яков II советовал маршалу Бельфону посадить войска на корабли, дабы отразить возможную атаку англичан, однако маршал заявил, что воевать на море — задача флота, и он в эти дела вмешиваться не будет. Причина заключалась в весьма низком качестве и солдат (приславшие их фронтовые начальники избавились от худших), и якобитов.
Первоначально было решено отбивать атаку, и интендант Нормандии Фуко уехал за порохом, но когда он его привез, план был неожиданно изменен: теперь решили отвести корабли возможно дальше к берегу. Возможно, причиной было то, что у Бельфона не было ядер: его артиллерию еще только предстояло доставить из Гавра.
6 линкоров Турвилля стояли у острова Татиху, еще 6 — западнее мыса Ла-Хог, у рыбачьего поселка. Береговые укрепления, на создание которых Кольбер в свое время потратил 1,5 миллиона ливров, были срыты по приказу Лувуа. Подошедшая эскадра Рассела, дабы не рисковать, решила уничтожить французские корабли баркасами. Командующим операции Рассел назначил вице-адмирала Рука, у него было 16 линейных кораблей, 4 фрегата, 5 брандеров и 4 небольших судна, кроме того, без малого 200 баркасов. Турвилль, пытаясь в этой безнадежной ситуации сделать хоть что-то, искал среди команд снайперов и пускал их на марсы. Бои шли три дня. Порох у кораблей еще оставался, но ядер уже не было, поэтому пушки перед выстрелом забивали металлическим ломом и гвоздями, а то и просто палили холостыми. Славные французские кавалеристы загоняли лошадей в воду и схватывались на саблях с британскими матросами; некоторые из них попали в плен, англичане их стаскивали с коней абордажными крюками. Турвилль вместе с Амфревилем, Виллеттом и Кэтлогоном был в лодках, воодушевляя оборонявшихся, однако необстрелянные солдаты, увидев большое количество баркасов с десантом, дрогнули и побежали. Превосходство англичан в людях стало подавляющим, и один за другим загорались французские корабли. К вечеру 4 июня все было кончено — в Ла-Хоге были уничтожены 12 линкоров Флота Океана.
Всего в Шербуре и Ла-Хоге французы потеряли 15 линкоров. Характерно, что ни один из них не взорвался, что говорило о том, что порох был почти полностью израсходован. Были спасены почти вся артиллерия и экипажи, так что материальные потери французов были относительно небольшими. У англичан и голландцев многие корабли (до 20) были сильно повреждены, однако потери ограничились брандерами и баркасами; 5000 моряков было убито или ранено. Именно после Барфлера в Англии был основан Гринвичский морской госпиталь в связи с огромным числом искалеченных моряков. В ходе самого сражения французы потеряли 80 офицеров и 1700 матросов.
После получения вестей о событиях в Ла-Хоге первой фразой короля было: «Жив ли Турвилль? Ему будет трудно найти замену».
Преступления и наказания
Сразу же после сражения Поншартрен келейно поручил своему протеже в Нормандии интенданту Фуко провести расследование, почему французский флот потерпел столь тяжелое поражение. Тот — святая простота!
[60] — отписал, что виновны во всем Бонрепо, Бельфон и… Турвилль! При всем своем равнодушии к флоту король был удивлен. Он уже начал подозревать, что в морском ведомстве творится что-то не то, поэтому приказал генеральному секретарю Морского совета
[61] Валинкуру — ученому и литератору — провести собственное расследование. Валинкур поступил просто — он поднял всю переписку между Людовиком, Поншартреном, Турвиллем, Яковом и Бельфоном и пришел к выводу, что в поражении флота виновен сам морской министр — Луи Поншартрен. Характер инструкций, зачастую просто оскорбительный, поскольку было выражено сомнение в храбрости адмирала, не оставлял Турвиллю выбора, кроме как идти в бой с любым противником
[62].
Почему же к Поншартрену не было применено никаких мер дисциплинарного характера? Все очень просто — дело в том, что на всех приказах подписи стояли именно Людовика, то есть король сам был виноват не менее Поншартрена. Начать же против морского министра репрессии означало для Людовика признать и собственную вину, что никто из Бурбонов никогда делать не умел. Ну и самое главное — опытный финансист Поншартрен ухитрялся добывать средства для войны на суше, а это было самое главное для короля.
Что касается Якова II, после неудачи 1692 года Людовик резко охладел к нему. Когда у последнего родилась дочь, никто из придворных даже не пришел на крестины. Войска, приготовленные для высадки, были направлены в Германию и Фландрию, в действующую армию.
30 сентября 1692 года король под явным влиянием Поншартрена дал отставку интенданту флота Бонрепо, правда, установил ему генеральскую пенсию, но спровадил подальше от своих глаз — послом в Данию.
Надо сказать, во Франции и в Европе эти события прошли почти незамеченными. Главное внимание уделялось войне на суше: в 1692 году маршал Люксембург разбил короля Вильгельма в сражении у Стеенкерка, а Людовик совместно с маршалом Вобаном взял важнейшую крепость в испанских Нидерландах — Намюр.
Весной 1693 года Людовик XIV в Версальском дворце вручил Турвиллю маршальский жезл. Турвилль стоял молча, не обвинял и не оправдывался. Король, указав на молчащего адмирала маршалам и придворным, произнес: «Вот тот, кто выполнил мой приказ при Ла-Хоге».
Стоит также отметить, что после Ла-Хога у Франции вместе с пришедшими кораблями в Бресте находилось 42 линкора, в Сен-Мало — 21, в Рошфоре — 3, в Гавре — 4. Всего 70 кораблей. То есть Турвилль, собрав все силы под свое начало, мог бы выйти в море, имея 85 линкоров. Так что Бонрепо правильно оценил свои силы.
В 1692–1694 годах французы быстро построили 16 кораблей, многие из них были заложены еще при Сеньелэ, 15 из них носили названия погибших кораблей, но были гораздо мощнее, 16-й же — 110-пушечный «Руаяль Луи» — был самым большим в мире. Флот Океана вновь составил 71 линейный корабль. В 1693 году Турвилль вышел из Бреста, позже к нему примкнуло еще 22 корабля флота Леванта из Тулона под руководством д'Эстрэ. Ройял Неви испугался призрака Барфлера и снял защиту с богатейшего Смирнского каравана, который он просто отдал на растерзание французам; командование удалилось, собрав всю эскадру в Торбэе. Далее источники беспристрастно сообщают, что Киллигрю, Делаваль и Шовель (адмиральский триумвират, назначенный вместо Рассела) предались безудержному пьянству на борту флагманской «Британии». С ними пытался соревноваться командовавший арьергардом адмирал Эшби, однако не выдержал таких возлияний и умер от отравления алкоголем в возрасте 36 лет. Французы имели шанс в 1693 году высадиться в Англии, однако поражение при Ла-Хоге усилило влияние Поншартрена на Людовика — министр уже давно предлагал королю завязать с прямым морским противостоянием и перейти к крейсерской войне.
