С небольшим войском Гамилькар Барка отплыл в Испанию. На юго-восточных берегах Пиренейского полуострова уже давно располагались несколько финикийских городов. Но их окружала враждебная страна, населенная свободолюбивыми полудикими племенами иберов (по их имени Испанию в древности называли также Иберией). Несмотря на упорное сопротивление туземцев, Гамилькар в течение девяти лет завоевал половину Испании до реки Ибер (современная Эбро). Воюя с одними племенами, пунийцы привлекали другие в качестве наемников. В испанцах карфагеняне нашли отличных солдат, храбрых и выносливых. Постепенно накапливая силы, Гамилькар был уже близок к осуществлению своей мечты – началу похода на Рим. Его успехи встревожили римлян. Однако римскому посольству он ответил, что воюет лишь для того, чтобы достать денег для расплаты с Римом. Не доведя свои замыслы до конца, Гамилькар погиб зимой 229 г. до н. э. в одном из сражений с иберами.
Дело Барки продолжил его зять и помощник Гасдрубал. Он действовал чаще умом, чем силой, привлекал на свою сторону новые племена и довел численность своей армии до 50 тысяч пехоты и 6 тысяч конницы. Гасдрубал основал на восточном берегу Испании город Новый Карфаген, ставший главным опорным пунктом пунийцев в Испании. Римляне были обеспокоены продолжающимся усилением карфагенян. Но в это время им грозила большая война с галлами на севере Италии. Поэтому римские власти потребовали от Гасдрубала только обещания не переходить через реку Ибер, и стороны заключили соответствующий договор.
Однако спустя несколько лет Гасдрубал погиб от руки одного раба-туземца, желавшего отомстить за казнь своего господина. Вопрос о преемнике Гасдрубала быстро и без всяких сомнений решили сами воины – они провозгласили главнокомандующим 25-летнего Ганнибала, одного из трех сыновей Барки
[16]. Карфагенский сенат утвердил этот выбор.
Сыновья Гамилькара Барки были достойны своего отца. Они унаследовали и его полководческий талант, и жгучую ненависть к Риму. По выражению одного историка, Гамилькар «воспитывал их, как львят, натравливая на римлян». Но Ганнибал во всех отношениях выделялся среди братьев и даже внешне походил на отца. Всю жизнь ревностно хранил он верность той клятве, которую принес еще девятилетним мальчиком. Когда Гамилькар перед отплытием из Карфагена в Испанию приносил жертвы богам, Ганнибал попросил отца, чтобы тот взял его с собой. Гамилькар согласился, но прежде подвел сына к алтарю и, удалив всех людей, приказал ему коснуться жертвенника и поклясться, что он всегда будет непримиримым врагом римского народа.
Ганнибал и его братья провели детство в военном лагере, среди походов, далеко от родины. Все они были прирожденными воинами. Ганнибал впоследствии признавался, что не помнит обычаев Карфагена. Яркую, но вместе с тем очень пристрастную характеристику дает Ганнибалу Тит Ливий:
Ганнибал
«Никогда еще душа одного и того же человека не была так равномерно приспособлена к двум столь разнородным обязанностям – повелению и повиновению. И поэтому трудно было различать, кто им больше дорожил – полководец или войско. Никого Гасдрубал не назначал охотнее начальником отряда, которому поручалось дело, требующее отваги и стойкости; но и воины ни под чьим начальством не были более уверены в себе и более храбры. Насколько он был смел, бросаясь в опасность, настолько же бывал осмотрителен в самой опасности. Не было такого труда, от которого бы он уставал телом или падал духом. И зной, и мороз он переносил с равным терпением; ел и пил ровно столько, сколько требовала природа, а не ради удовольствия. Выбирал время для бодрствования и сна, не обращая внимания на день и ночь. Покою уделял лишь те часы, которые у него оставались свободными от трудов. При этом он не пользовался мягкой постелью и не требовал тишины, чтобы легче заснуть; часто видели, как он, завернувшись в военный плащ, спит на голой землесреди караульных или часовых. Одеждой он ничуть не отличался от ровесников – только по вооружению и по коню его можно было узнать. Как в коннице, так и в пехоте он превосходил всех прочих; первым устремлялся в бой, последним оставлял поле сражения. Но в одинаковой мере с этими высокими достоинствами обладал он и ужасными пороками. Его жестокость доходила до бесчеловечности, его вероломство превосходило даже прославленное пунийское коварство. Он не знал ни правды, ни добродетели, не боялся богов, не соблюдал клятвы, не уважал святынь».
О жестокости Ганнибала ходили ужасные слухи. Рассказывали, что он заваливал рвы телами пленных, чтобы по этому живому мосту могли пройти его воины; закапывал людей в землю по пояс и вокруг разводил огонь. Говорили даже, что он и его сподвижники ели человеческое мясо. Известно, однако, что Ганнибал был широко образованным человеком, несмотря на то, что провел детство и юность в лагере. Он владел несколькими языками, в том числе греческим и латинским. Что касается его вероломства, то действия Ганнибала всегда отличались неожиданностью. Он постоянно стремился ввести противника в заблуждение, был неистощим на всевозможные военные хитрости, которых и придумать не могли римские военачальники, привыкшие больше полагаться на открытый честный бой. Надо сказать и о том, что Ганнибалу приписывалось также исключительное корыстолюбие. Этот порок подчеркивали в нем даже его соотечественники. Но все – и друзья, и враги – признавали его выдающийся талант полководца, его неукротимую энергию, железную волю и упорство в достижении поставленной цели. Эти качества отмечает в Ганнибале Полибий: «Разве можно не удивляться полководческому дарованию Ганнибала, его храбрости и умению жить лагерной жизнью, если внимательно остановишься на всех больших и малых битвах, на трудностях, выпадавших на его долю, если, наконец, примешь во внимание всю огромность его предприятия?»
В другом месте греческий историк даже признался: «единственным виновником, душой всего, что претерпели и испытали обе стороны, римляне и карфагеняне, я почитаю Ганнибала... Столь велика и изумительна сила одного человека, одного ума».
Как только Ганнибал пришел к власти, он начал непосредственно готовиться к войне с Римом. Он хорошо знал и разделял планы своего отца, который после первой войны с римлянами пришел к твердому убеждению, что войну необходимо перенести в Италию. Там карфагенская армия могла рассчитывать на помощь от старинных врагов Рима – галлов, этрусков, самнитов и других. Но морской путь на Апеннинский полуостров был закрыт, так как римский флот после первой войны обладал на море бесспорным преимуществом. Попасть в Италию можно было только по суше. Главные условия для осуществления такого похода были уже подготовлены. В распоряжении Ганнибала имелась сильная армия, прошедшая отличную школу войны в Испании. За два десятилетия после поражения Карфаген накопил достаточные средства для ведения новой войны.
Оставалось только найти повод к войне и сделать так, чтобы карфагенское правительство решилось ее объявить. Для этого Ганнибал задумал напасть на город Сагунт, расположенный на южном берегу Пиренейского полуострова к западу от устья Ибера. Этот богатый торговый город был одной из древних греческих колоний и находился в союзе с Римом. Сагунтяне видели усиление пунийцев и догадывались о коварных планах Ганнибала. Направив своих послов в Рим, они просили оказать помощь против заклятого врага. Пока римский сенат обсуждал просьбу союзников и положение дел в Испании, Ганнибал осадил город. Когда известия об этом достигли Рима, мнения сенаторов разделились. Одни настаивали на том, чтобы немедленно начать войну на суше и на море. Другие предлагали отправить посольство в Испанию и потребовать у Ганнибала отвести свои войска от города, а если он откажется, обратиться к властям Карфагена с требованием выдать его как нарушителя договора. Второе мнение возобладало. Но Ганнибал отказался даже принять римских послов, и тем ничего не оставалось делать, как отправиться в Карфаген. Однако и там римляне ничего не добились, так как члены карфагенского сената были заранее настроены сторонниками Ганнибала против любых уступок Риму.
