Памятная табличка с изображением Марса и Геркулеса, найденная к северу от Стены Адриана. Надпись сообщает о постройке крепости солдатами XX легиона
Схема организации оборонительной пограничной линии
Такая система требовала постоянного присутствия войск в определенных пунктах приграничных провинций. Это приводило к тому, что легионы и другие части все больше укореняются в провинциях. Они все реже покидают место своего постоянного расположения и, самое главное, начинают пополняться за счет местных уроженцев, провинциалов, еще вчера считавшихся варварами. На службу поступало также немало сыновей солдат и ветеранов, оседавших в прилагерных поселках. Таким образом, устанавливаются все более тесные связи солдат с провинциальным населением. В легионах все меньше и меньше оказывается уроженцев Италии. Этот процесс набирает силу именно при Адриане. Кроме того, Адриан стал применять новый вид вспомогательных подразделений – небольшие легкие отряды из местных племен, вооруженные своим туземным оружием. Они назывались нумеры. Все это со временем приводило к постепенному ослаблению исконно римского характера и духа армии.
В целом же миротворческая политика Адриана оказалась успешной. Границы Римской империи оставались в неприкосновенности. Мощь хорошо подготовленной, дисциплинированной армии была достаточно известна соседним племенам и народам, чтобы у них не возникало даже мысли о нападениях на римские владения. Лишь в самом конце правления Адриана эта накопленная годами тренировок мощь армии получила по-настоящему серьезное применение. Но не в борьбе с внешним врагом, а для подавления внутреннего восстания. Его подняли иудеи Палестины в 131 г. н. э. Оно вспыхнуло после того, как Адриан решил восстановить и полностью перестроить их священный город Иерусалим, разрушенный в 70 г. н. э. после подавления первого иудейского восстания, чтобы создать на его месте римскую колонию для своих ветеранов. Восстановленный город в память о роде Адриана и в честь Юпитера Капитолийского должен был теперь именоваться колония Элия Капитолина, а на развалинах Иерусалимского храма планировалось возвести святилище главному римскому божеству. Иудеи, уже не раз поднимавшиеся против римского владычества, восприняли это решение как новое посягательство на их святыни и религию. Мятеж, к которому римляне отнеслись поначалу с пренебрежением, вылился в долгую кровопролитную религиозную войну (131–135 гг.). К палестинским евреям присоединились их соплеменники из Египта и Ливии. Во главе повстанцев встал энергичный вождь Симон по прозвищу Бар Кохба («Сын Звезды»), в котором иудеи видели посланца бога.
На первом этапе войны лучшие военачальники Империи не смогли одолеть фанатичного сопротивления повстанцев, которые отчаянно сражались за каждый населенный пункт, каждую высоту, укрепив их и соединив друг с другом подземными ходами. Восставшие захватили Иерусалим, укрепили его оборонительными стенами и создали свое правительство. Таинства древнего иерусалимского храма были вновь возрождены. Адриану пришлось вызвать из Британии Секста Юлия Севера, считавшегося самым опытным полководцем того времени, а потом и сам престарелый император прибыл на театр боевых действий. В Иудею был направлен легион из Египта, но он был полностью уничтожен в боях. Юлий Север, непосредственно руководивший военными действиями, избегал открытого сражения. Чтобы не допустить новых тяжелых потерь, он лишь медленно и постепенно продвигался вперед, окружая и вынуждая голодом и жаждой сдаваться одно укрепления за другим. Войсками Севера был взят и разрушен дотла Иерусалим. В конце концов, после трудной осады и штурма пала и последняя твердыня восставших – Бетер. Здесь же нашел свою смерть и Симон Бар Кохба. Всего было уничтожено 985 деревень и 50 крепостей.
Мятежное население Палестины подверглось беспощадному истреблению: только в различных стычках и боях погибло, по некоторым сведениям, 580 тысяч человек, не считая умерших от голода, огня и болезней. Оставшиеся в живых были проданы в рабство, а все евреи в других землях Империи были обложены еще более тяжелыми, чем раньше, податями. Иудеям было запрещено соблюдать свои обычаи и под страхом смертной казни даже входить в Иерусалим. Сама провинция Иудея отныне стала называться Сирия-Палестина.
Эта кровавая победа стоила немалых жертв римской армии и не принесла славы ни ей, ни императору. Адриан даже отказался от предложенного ему сенатом триумфа, хотя и принял от войск во второй раз почетный титул императора. Несмотря на присутствие двух легионов, оставленных в Палестине, эта, казалось бы, до дотла опустошенная страна и в последующие десятилетия оставалась неспокойной. Но крупных выступлений больше не было.
Антонин Пий
Адриан последние три года своей жизни провел в Италии на своей вилле, изнуряемый мучительным недугом. Страдания сделали его настолько неуравновешенным и подозрительным, что он даже приказал казнить некоторых старых друзей, обвинив их в заговоре. Однако и в таком состоянии умирающий император сумел найти действительно мудрое решение главного вопроса – о наследовании власти. Не имея родных детей и потеряв одного из приемных сыновей, он усыновил и назначил свои преемником 50-летнего сенатора Тита Аврелия Антонина, пользовавшего репутацией безупречно честного, набожного и рассудительного человека. Антонин также был бездетен и, по настоянию Адриана, усыновил своего 17-летнего внука Марка Анния Вера, в котором Адриан разглядел незаурядную личность, а также Луция Вера (он был племянником того молодого сенатора, который умер вскоре после усыновления императором). Антонин должен был, в свою очередь, передать затем власть Марку и Луцию.
Статуя Антонина Пия
Двадцать три года царствования Антонина доказали правильность сделанного Адрианом выбора. Антонина заслуженно сравнивали со вторым римским царем Нумой Помпилием за его миролюбие и набожность. За свои душевные качества он по праву удостоился от сената почетного прозвания «Благочестивый» (по латыни Пий). Под именем Антонина Пия он и вошел в историю. Как и при Нуме, в правление Антонина Рим наслаждался миром и процветанием. За исключением небольших конфликтов с приграничными варварами и нескольких волнений в отдельных провинциях, в державе с военной точки зрения царило полное спокойствие. Не меньше, чем его предшественник, Антонин был привержен миру и часто повторял изречение Сципиона, что лучше сохранить жизнь одному гражданину, чем уничтожить тысячу врагов. Он отказывался принять в подданство соседние народы, готовые добровольно отдаться под римскую власть, и говорил, что предпочитает защищать провинции, а не увеличивать их. Сам император за все время правления ни разу не покидал Италии. В этом и не было особой нужды, потому что налаженная Адрианом государственная и военная машина исправно работала и серьезных угроз на границах не возникало. Антонину так и не представилось возможности подтвердить репутацию хорошего полководца, которую ему приписывали.
