– Никогда этого не было, – разозлился Сергей. –
Чокнутая эта жила со мной в одном дворе и постоянно цеплялась. Я ее к другу на
работу пристроил, чтобы избавиться, но она и там козни строила, а теперь
втерлась в доверие к моей жене и интригует.
– Я ничего не понимаю, – разозлились погоны. –
Вызывали нас по какому делу?
– Неудивительно, что не понимаете, – пожала я
плечами. – Они же все время перебивают и не дают слова сказать.
Все разом замолчали и уставились на меня, что позволило мне
довольно доходчиво обрисовать ситуацию, как я ее видела.
– Так кто в квартире погром учинил? – сдвинув фуражку
на затылок, спросили погоны по окончании моей речи.
– Вот это вам и предстоит выяснить, – вздохнула я,
очень хорошо понимая, что это ему придется не по вкусу.
– Ага, – кивнул он. – Значит, так, пиши протокол,
осмотри тут все и вообще… А этого отправляем.
– Куда? – насторожилась Марья.
– Оформим на пятнадцать суток.
– Вот это правильно, – закивала она, а муж презрительно
сплюнул.
– Отправил один такой, смотри, как бы погон не лишиться.
После чего оба стали звонить. Куда звонили погоны, для меня
осталось тайной, а муж, вне всякого сомнения, адвокату, потому что очень скоро
в моей квартире появился Андрей Петрович Гридин и с места в карьер сурово
поинтересовался:
– Что здесь происходит?
Вышло так, что отвечать пришлось мне, и я, конечно,
ответила. Андрей Петрович объяснил погонам, что задерживать моего супруга нет
никаких оснований.
– Разбирайтесь сами, – заявили те в ответ и уехали,
забыв о протоколе, а главное, по какой надобности их вызывали.
Андрей Петрович со словами «успокойся, Сережа» увел мужа, а
мы с Марьей остались в разгромленной квартире.
– Надо молиться, – убежденно сказала она, я же внесла
встречное предложение:
– Давай наведем порядок. Мне в этой квартире жить, и тебе,
судя по всему, тоже.
И мы приступили к уборке. Марья работала сноровисто и
весело, громко пела молитвы, время от времени заглядывая в свою тетрадку,
правда, чуть позднее выяснилось, что это не молитвы, а псалмы. Сдуру я
спросила, в чем разница, и получила путаную лекцию примерно на час, из нее я
вынесла твердое убеждение, что с богом у Марьи довольно сложные отношения, а ее
сведения о нем носят весьма отрывочный характер.
Уборка подходила к концу, когда зазвонил телефон, я сняла
трубку, и мужской голос вкрадчиво произнес:
– Симона Вячеславовна, вас беспокоит Яшин Олег Михайлович,
адвокат, – добавил он, и я вспомнила, что это тот самый очкарик, в чьем
кабинете судьба свела нас с Гридиным-сыном. – Не могли бы мы встретиться
по интересующему вас делу?
Я хотела спросить, какое дело он имеет в виду, но вместо
этого сказала:
– У меня в квартире погром устроили и…
– Вот-вот, об этом я и хотел поговорить. Если не возражаете,
я сейчас приеду.
– Хорошо, – вяло согласилась я, теряясь в догадках.
Олег Михайлович появился в рекордно короткие сроки. Я еще не
успела растолковать Марье, кто звонит и по какой нужде, а он уже возник на
пороге. С момента нашей предыдущей встречи в нем произошли разительные
перемены: никакого намека на сонную одурь. Олег Михайлович был энергичен до
беспокойства, в очах пожар, грудь выпячивал и старался казаться выше ростом.
Впрочем, коротышкой он не был.
– Я готов взяться за ваше дело, – сразу же сообщил
он. – Вы правы, с мужем надо разводиться немедленно. Я завтра же соберу
все необходимые бумаги. А что с квартирой? – удивился он. Во второй
комнате навести порядок еще не успели, именно она и привлекла его внимание.
В третий раз за вечер поведала я свою историю. Олега
Михайловича она неожиданно очень воодушевила.
– Милицию вызывали? – спросил он.
– Да, но…
– Отлично. – Он устроился в кресле, глядя на меня с
отеческой улыбкой. – Симона Вячеславовна, вы оказались в очень сложном
положении. Мой долг помочь вам и оградить… В общем, можете на меня
рассчитывать. – Тут он вскочил, схватил мою руку и приложился к
ней. – А еще я хотел сказать, что вы очень красивая женщина. Я в жизни не
видел никого прекраснее, а ваш муж… он мерзавец, такой женщине невозможно
изменить. Я бы лично никогда себе этого не позволил. Теперь главное: доверять
никому нельзя. Против вас заговор, да-да, не удивляйтесь. Вчера я думал, что
вы… фантазируете, а теперь… теперь я всерьез опасаюсь за вашу жизнь.
Послышался грохот, и Марья рухнула в кресло, выронив
китайскую вазу.
– Убила бы тебя, – сказала я со вздохом, обращаясь сама
не зная к кому. Однако сказанное адвокатом произвело-таки впечатление, я тоже
села в кресло и попросила: – Объясните, в чем дело.
Олег Михайлович устроился на диване и с достоинством начал:
– Вчера мне довелось стать невольным свидетелем разговора
между моим боссом и вашим супругом. Они не закрыли дверь, а я случайно…
– Подслушали, – подсказала я.
– Это не грех, если во спасение, – тут же встряла
Марья.
– А кто говорит о грехе? – удивилась я. –
Продолжайте.
– Так вот, оказавшись поблизости, я поначалу не
прислушивался к разговору, потому что не имею такой привычки, –
наставительно изрек он, – но тут вдруг моего уха коснулось ваше имя, имя у
вас редкое, к тому же… если честно, встреча с вами произвела на меня
впечатление. – Тут он неожиданно покраснел, а я нахмурилась, теряясь в
догадках: то ли врать не умеет, оттого краска в лицо бросается, то ли… что он
там говорил о впечатлении? Намекает на чувства? Нет уж, лучше пусть врет как
сивый мерин. – Так вот, услышав ваше имя, я поневоле заинтересовался их
разговором, а когда понял, о чем идет речь… Боюсь, он действительно решил вас
убить.
– Что я говорила? – невероятно обрадовалась Марья.
– А нельзя ли несколько конкретней? – попросила я.
