– Чего уж теперь, все равно под статьей. Как жить? –
сокрушалась Марья, крестясь на купола церквей по дороге. В старом городе, где
мы ехали, их великое множество, и крестилась она практически непрерывно. –
Просто не знаешь, что раньше случится: посадят или укокошат, господи прости.
Припарковаться возле конторы «Гридин и сыновья» оказалось
невозможно, пришлось свернуть в переулок. Едва мы вошли в здание, как нос к
носу столкнулись с Андреем Петровичем. Выглядел он почему-то каким-то помятым и
вроде бы напрочь растерявшим свое обаяние, однако, заметив меня, расцвел
улыбкой и воодушевился.
– Симона, – с чувством, смахивающим на восторг, пропел
он и поцеловал меня с таким видом, будто недавний ужин в ресторане давал ему на
это право. У Марьи при виде такого зрелища отпала челюсть, а я попыталась вести
себя так, будто ничего особенного в его поведении не заметила. – Ты ко
мне? – задушевно спросил он.
– Я к Олегу… по делу… к Олегу Михайловичу, –
поправилась я. – Он здесь?
То, что он здесь, я знала, а в тот миг могла даже убедиться
в этом лично, потому что Олег выглядывал из своего кабинета и с неудовольствием
наблюдал за происходящим.
– Зайдем ко мне, – взяв меня под руку, улыбнулся
Андрей. – Выпьем кофе, поболтаем. – Он, поглаживая мои пальцы, весьма
настойчиво тянул меня по коридору в сторону своего кабинета. Тут взгляд его
остановился на физиономии Олега, и он сказал: – А вы, Олег Михайлович,
займитесь… э-э-э… – Он кивнул на Марью, та притормозила, хотя до этой минуты
бодро шагала за нами, и с маетой посмотрела на Олега.
– Заходите, – распахнув дверь пошире, произнес Олег, а
мы между тем достигли двери кабинета Андрея Петровича с блестящей табличкой на
ней.
Кабинет был просторен и навевал мысли о дворянской усадьбе
девятнадцатого века и прочих радостях жизни. Он необыкновенно подходил ко всему
облику Андрея Петровича. В этом кабинете он выглядел еще значительнее. Однако
что-то его, безусловно, беспокоило, хоть он и старался быть любезным хозяином.
Усадил меня в кресло, предложил кофе, который сам и приготовил, подкатил
хрупкий столик, инкрустированный слоновой костью, и вдруг заявил:
– У меня скверно на душе.
– А-а-а… – начала я, он продолжил:
– Мне тридцать семь лет, и вчера я понял, что моя жизнь
прошла впустую.
– Что-нибудь случилось? – кашлянув, осведомилась я.
– Случилось. Я влюбился.
– Так это хорошо.
– Ты так считаешь? А если тебе тридцать семь, ты женат, а
девушке, в которую ты влюблен без памяти, нет до тебя дела, это тоже хорошо?
– Говорят, чувство само по себе так прекрасно, что…
– Ты когда-нибудь влюблялась по-настоящему? Так, что ни о
чем другом и думать не могла?
– Я же замужем, – обиделась я, подозревая с его стороны
какие-то интриги. Чего доброго, обвинит в том, что замуж я шла не по любви.
– Ты действительно его любила? – вроде бы не поверил
Андрей.
– Теперь, конечно, такое трудно представить, – нашлась
я.
– Да… наверное, – покивал он с совершенно потерянным
видом. – Хочется все бросить и бежать отсюда сломя голову.
– Может, тебе взять отпуск?
– Я тебе вчера предлагал уехать, – взяв меня за руку,
со вздохом сказал он. – Что скажешь?
И вновь это прозвучало так, что захотелось броситься к нему
в объятия и надолго там задержаться. Хотя вроде бы ничего особенного он не
сказал и до той поры, по большому счету, был мне неинтересен. Должно быть,
Андрей Петрович обладал неким магнетизмом или здорово поднаторел в деле
обольщения. Я бы, наверное, обольстилась… Почему бы и нет, если ненадолго и без
хлопот, но хлопоты как раз сильно меня донимали. Сначала надо с мужем
развестись, избавиться от тюрьмы и прочих малоприятных перспектив, а уж потом
пускаться во все тяжкие.
– Ты же влюблен, – напомнила я.
– Ты ничего не поняла, – поморщился он.
– Возможно, – не стала я спорить.
– Я влюбился в тебя.
Я немного поморгала, не потому, что сильно удивилась, просто
это освобождало меня от необходимости отвечать. Андрей смотрел на меня во все
глаза, и надежду в его взоре сменила боль. Ясно, что просто хлопаньем глаз не
отделаться.
– Ты же меня совсем не знаешь, – произнесла я первое,
что пришло в голову.
– То-то и оно. Просто какое-то безумие или наваждение. А
может, судьба? У тебя есть кто-нибудь? – добавил он в голос задушевности.
– Разумеется. Ты постоянно забываешь, что я замужем.
– Муж не считается, ты же с ним разводишься.
– Тогда, конечно, никого.
– Почему «конечно»?
– Я развожусь с ним, потому что он мне изменял. Зачем бы мне
затевать все это, если бы я сама ему изменила?
– Логично, – кивнул он. – Ты его все еще любишь?
– Я не люблю изменников. Это обременительно и неприятно.
– Значит, твое сердце свободно и у меня есть шанс?
– Ничего не могу обещать, пока я замужем.
Вряд ли ему понравился этот ответ. Он вздохнул и наконец выпустил
мою руку.
– Вчера вечером ты виделась с мужем?
– Нет. С чего ты взял?
– У него была назначена встреча.
– Он ужинал с Олегом. Олег по моей просьбе…
– А что потом?
– Олег не смог с ним договориться, хотя потратил на это
бездну времени. Муж грозится не явиться в суд. А еще он раздобыл справку, что я
сумасшедшая. Возможно, я утрирую, но суть в том, что я якобы подвержена
перепадам настроения и сама не знаю, чего хочу. Он и врача обещал притащить на
заседание, если когда-нибудь явится… Скажи на милость, зачем ему все это? Я
ведь к нему не вернусь.
– По-моему, он просто спятил.
– Вот-вот. Поговори с ним.
– Я пробовал. Он действует по принципу «не съем, так хоть
испорчу». То есть он намерен в меру своих сил отравлять тебе жизнь. Глупо и
недостойно мужчины. Он тебе звонил сегодня?
– Нет.
– И вчера вечером не звонил?
– Нет. А что?
– Я надеялся, может, встреча с Олегом все-таки привела его в
чувство. Что, если нам поехать к нему вместе?
– Боюсь, это бесполезно, ты же сам сказал, что он намерен
портить мне жизнь. Но теперь у меня есть против него оружие.
– Какое?
