– Фотографии, на которых запечатлены его любовные
похождения.
– Можно взглянуть?
– Мучает любопытство? – усмехнулась я.
– Нет… просто… хотел тебя подольше задержать в своем
кабинете. Когда еще увидимся… Я буду тебе звонить. Можно?
– Можно, – милостиво разрешила я и поторопилась
убраться из его кабинета.
Войдя к Олегу, я застала удручающую картину: Марья грызла
ногти, разглядывая столешницу, сам же хозяин носился по кабинету в состоянии,
близком к истерике.
– Опять что-нибудь случилось? – вздохнула я, в принципе
не ожидая от жизни ничего хорошего.
– Олег считает, что враги тебя охмуряют, а ты идешь у них на
поводу, – сообщила Марья.
– И только-то? – не поверила я.
– Да, – взвился Олег. – Я считаю, этот… тип ведет
себя исключительно нахально, а ты ему потакаешь.
– Я просто намеревалась разузнать, что происходит в стане
врагов.
Это я с ходу придумала, чтобы отвязаться от Олега, но лишь
только произнесла сии слова, вдруг подумала: неспроста Андрей меня в кабинет
зазывал и кофе поил. Что-то его здорово беспокоит. Он-то сказал: неразделенные
чувства, но мне в это не верилось. Андрей не походил на человека, способного
любить кого-то, если этот «кто-то» не он сам. Сидя в ресторане, Гридин намекал,
что хотел бы свести со мной знакомство поближе, это как раз нормально и более
подошло бы такому типу, как он: ни к чему не обязывающий роман, короткий и
приятный. Но с большой любовью он явно поспешил, или за последние часы произошло
нечто такое, что заставило его чувства вспыхнуть со страшной силой. В моей
жизни за это время появился труп. Интересно, а у него что?
Так как я погрузилась в глубокие раздумья, Олегу с Марьей
осталось лишь глазеть на меня, наблюдая напряженную работу мысли.
– Ну и как? – робко подала голос Марья. – Узнала
что-нибудь?
– Враги не дремлют.
Тут я вспомнила, что Андрей весьма настойчиво выспрашивал,
не звонил ли мне муж. Очень захотелось позвонить самой. Я придвинула телефон и
набрала заветный номер. Три гудка и голос Сергея:
– Слушаю.
Я повесила трубку и пожала плечами. Чего этот хмырь мне
голову морочил? Впрочем, это скорее я самой себе ее морочу, думая о всякой
ерунде, а между тем…
– Я беспокоюсь о трупе, – немного не к месту сказала я.
Оба разом побледнели.
– А что, его уже… нашли? – заикаясь, спросил Олег.
– Еще нет, но это не мешает мне беспокоиться. – Я
достала из сумки конверт и громко охнула, рядом с конвертом в соседнем
отделении лежал пистолет с глушителем, который я вчера позаимствовала у
киллера-неудачника. И я с этой штукой полдня болтаюсь по городу! Совсем с ума
сошла. – Спрячь куда-нибудь, – торопливо сказала я, выложив пистолет
на стол. Теперь позеленел Олег, боязливо косясь на опасную игрушку.
Тут дверь распахнулась, и в комнату вошел Андрей. Олег
быстро выдвинул ящик стола и бросил туда пистолет. Успел его заметить Андрей
или нет, судить не берусь, однако на его красивой физиономии ничего не
отразилось, она была грустна, и не просто грустна, а с намеком на глубокие
переживания.
– Олег Михайлович, – сказал он опять-таки с
грустью, – вам нужно забрать бумаги у Медведева, я с ним сейчас
разговаривал, он будет у себя до двух.
– Хорошо, Андрей Петрович, – кивнул Олег. – Я
через несколько минут отправлюсь. – И даже встал для большей
убедительности.
– Извините, – точно опомнившись, сказал Андрей и
поспешно удалился.
– Надо ехать, – вздохнул Олег.
– Кто такой Медведев? – проявила интерес Марья.
– Наш клиент.
– А мы? Ты же должен заниматься нами? При чем здесь какой-то
Медведев?
– Пошли, – сказала я и потянула ее к двери.
– Симона, – робко сказал Олег, – а как же
пистолет? Не могу же я…
Пришлось сунуть оружие опять в сумку.
Дома я все-таки засела за работу. Что делала Марья, не знаю,
до тех самых пор, пока не зазвонил телефон и она не ворвалась в мою комнату с
таким выражением на физиономии, которому очень бы подошел истошный вопль:
«Горим!» или «Караул!» Выяснилось, что я была недалека от истины.
– Звонил Олег, – заплетающимся языком сообщила
она. – Его пытались убить.
– Он сам звонил?
– Да.
– Хорошо. Значит, ничего страшного. Где он?
– В больнице, просил срочно приехать.
Конечно, мы поехали. До больницы, где находился Олег, мы
добрались в рекордные сроки. Возле палаты под номером тринадцать вертелся
приземистый мужичок в тельняшке, кедах и потрепанной кепке. На ладони
татуировка: якорь и какие-то буквы, из чего я заключила, что он моряк, в
прошлом, разумеется.
– Красавицы, – расплылся он в глупейшей улыбке, –
проходьте, болезный наш с нетерпением ожидает вас.
Болезный возлежал в одноместной палате, голова его была
забинтована, левая рука на перевязи, вид он имел гордый и страдальческий
одновременно. Морячок подтянул стул к кровати и устроился на нем с довольным
видом.
– Симона, – простер ко мне здоровую руку Олег, точно
просил милости, из чего я заключила, что меня ждут скверные новости. Так и
оказалось. – Я отправился к Медведеву, – торопясь, заговорил Олег
после того, как я пожала его руку, а он мою поцеловал. – Офис у него рядом
с парком, там, где начинается Лебяжий пруд. На машине не проедешь, их оставляют
возле парка, а к офису ведет аллея. И когда я возвращался, вдруг кто-то
окликнул меня. Я остановился, и тут… меня ударили по голове, кажется, дубинкой,
я пробовал защищаться, в результате мне повредили руку. Я лишился сознания, а
когда очнулся… В общем, конверта в портфеле не было. Медведевские бумаги на
месте, а конверт исчез. У меня сотрясение мозга, – добавил он с большой
обидой.
– Оно у тебя было сразу после рождения, – разозлилась
Марья, начисто забыв о христианском милосердии. – Зачем ты конверт с собой
потащил? У тебя же сейф в кабинете.
– Я побоялся оставить его там, – поникнув головой,
сообщил он. – Я не доверял Гридину. И вообще никому в нашей конторе.
– И правильно, – кивнул морячок. – Все адвокаты –
жулики и кровопийцы. У меня сосед адвокат, уж сколько раз по-товарищески к нему
обращался: «Сергеич, дай на бутылку», – ни-ни, только рожу воротит, а я
его вот с таких лет знаю…
