– Одну минуту, – сказал он и прошел в соседнюю комнату.
Я немного растерялась: меня поразил его голос. Он совершенно
не вязался с обликом, который я успела создать в своем воображении. Голос был
красивым, мягким и вместе с тем умудрялся звучать так, что сразу же хотелось
вытянуться и взять под козырек, то есть с явной начальственной интонацией,
причем не выработанной долгими годами и тренировками, скорее его обладатель был
с рождения уверен: стоит ему сказать, и… Между прочим, морячок, заслышав друга,
вскочил и теперь, переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо поглядывал на дверь.
Я вдруг заволновалась, а Марья напряженно вытянула шею.
Послышались шаги, и он наконец вошел. Первым моим чувством
было разочарование, не знаю, чего я ожидала в ту минуту, но в комнату вошел
вполне обычный мужчина лет тридцати – тридцати пяти, с темными, зачесанными
назад волосами, симпатичным лицом и насмешливо кривящимися губами. Одет он был
в светлые брюки, бежевую рубашку и бежевого цвета ботинки.
– Здравствуйте, – сказал он и сел в кресло возле окна,
закинув ногу на ногу.
Морячок тут же пристроился рядом, стоял, опершись на высокую
спинку и скрестив ноги, и безмятежно улыбался, при этом чем-то неуловимо
напоминал кота, сытого и в тельняшке. Вот-вот заговорит гнусаво: «Я не жадный,
я хозяйственный».
– Ну, что? – спросил Георгий, обращаясь не к нам, а к
морячку.
– Похоже, в самом деле что-то происходит, по башке парня
отоварили серьезно.
– Ну и?..
– Очень может быть, что муженек. А кто еще?
– Что за тип?
– Так, шпана. Но корчит из себя крутого. Напакостить вполне
способен.
– А девушка?
– Девушка красивая, – раздвинул рот до ушей морячок.
– Сам вижу, – недовольно буркнул Георгий.
К тому моменту я уже пребывала в легком трансе, и не только
потому, что мало чего поняла из их беседы. Бог знает откуда взявшийся Георгий
прямо-таки завораживал, мое разочарование испарилось в тот момент, когда он
достиг стула, а потом пошли вещи фантастические: по неведомой причине я самой
себе начала казаться не очень интересной, совсем не умной и – что уж вовсе
никуда не годилось – совершенно некрасивой. А вот тип, сидящий напротив, как
раз наоборот. Объяснить данный парадокс я не могла и слегка запаниковала.
На бывшего разведчика, живущего в бабушкиной квартире, он не
походил – впрочем, ни на кого другого тоже. Держался он так, точно он здесь
хозяин, не в этой квартире, а вообще. Ко всему прочему выяснилось, что у него
желтые глаза. И светились они золотым огнем. «Линзы, – подумала я. –
Конечно, линзы. Какой дурак мог додуматься до такого? Или не линзы?» От этих
глаз оторопь брала, так что я ничуть не удивилась, когда Марья торопливо перекрестилась
и даже пробубнила:
– Чур меня.
Только я хотела разозлиться: что, в самом деле, за глупые
мысли приходят в голову, как вздохнула с облегчением. Георгий чуть сдвинулся,
уходя от света, и глаза его стали почти обыкновенными, скорее карими… или зеленоватыми.
Мужчины продолжали болтать, а я наконец поняла, что меня
беспокоило с самого начала: уж очень эта пара напоминает булгаковские
персонажи. Я все ждала, когда «кот» проговорится и назовет того, что в кресле,
«мессир». Можете представить, какое это произвело на меня впечатление, еще
никто и никогда с таким успехом и так долго не пудрил мне мозги.
– Прекратите это! – рявкнула я так громко, что удивила
саму себя.
Георгий поднял брови, затем повернулся к морячку и довольно
заметил:
– У девушки есть характер.
– Похоже, она в отца, – кивнул тот. – Хотя, может
быть, в мать.
– Придурки, – сказала я, поднимаясь, пошла к двери и
потянула за собой Марью.
Она пребывала в прострации, хлопала глазами, что-то
бормотала под нос и едва ноги переставляла. Это здорово меня нервировало, мне
хотелось побыстрее покинуть квартиру.
– Девушка, – позвал Георгий, обращаясь исключительно ко
мне, на Марью он попросту не обращал внимания, – вернитесь. Мы вам
поможем.
– Да пошли вы, выпендрежники дешевые, – в сердцах
ответила я и покинула-таки квартиру. Впрочем, никто этому не препятствовал.
Как только мы оказались на лестничной клетке, Марья обрела
способность говорить внятно и двигаться быстро и первым делом предложила
помолиться. Я ответила, что этим можно заняться дома, куда мы и поспешили.
– Я ничего не поняла, – заволновалась Марья. –
Этот Георгий, он кто?
– Жулик, – в сердцах сказала я, непостижимым образом
продолжая чувствовать его превосходство над собой. Это прямо-таки бесило меня и
не позволяло рассуждать здраво.
Дома Марья помолилась, а я выпила кофе и понемногу
успокоилась. Парень из тех, что мнит себя пупом вселенной. Любит морочить людям
голову, а сам гроша ломаного не стоит. Достаточно взглянуть на его квартиру…
хотя квартира явно не его. Снимает или купил на днях и не успел сделать ремонт.
Да плевать мне на его квартиру. Тряпки на нем дорогие, это факт, а ботинки
стоят столько, что среднестатистический житель нашей страны, услышав цену,
бестрепетно отправил бы их обладателя в сумасшедший дом. К таким ботинкам нужны
золотые часы, очень бы подошел «Ролекс», к примеру. Однако часы на нем были
отечественные «Командирские» – либо память о ком-то или о чем-то, либо в
оригинальность играет. Чего это я о нем так много думаю? Хотя понять нетрудно:
он сумел непонятным образом продемонстрировать мне свое превосходство, а я
этого очень не люблю. Впрочем, кто же любит?
– Сима, давай я тебя святой водой сбрызну, – предложила
Марья. Святая вода в литровой банке первой перекочевала в мою квартиру из
Марьиного жилища и теперь хранилась в холодильнике. – Ты сама не своя. И я
тоже, – добавила она с печалью. – Сдается мне, сам враг рода людского
явился нам в обличии человеческом. Ты его глазищи видела? Истинно говорю тебе,
Сима, это нам плата за грех, укокошили дядьку, и вот сам сатана явился за
нашими душами.
– Марья, замолчи, ради бога, – взмолилась я. –
Какой сатана? Он просто жулик.
– Жулик? Почему жулик?
– Потому… а этот морячок в больнице был этаким безобидным
алкашом, а как дружка увидел, совершенно по-другому заговорил.
– Точно, – ахнула Марья. – Это он нашего Олега
того… фотки спер, а потом «Скорую» вызвал, чтобы к нам в доверие втереться. Вот
гад. Надо Олега предупредить. – Она бросилась к двери, но я пресекла ее
благой порыв.
– Посмотри, который час. В больницу тебя уже не пустят. К
тому же у Олега есть сотовый.
