– Мама утверждает, что ваш Логинов не имеет к нам никакого
отношения. И вообще, советовала гнать вас в шею. А еще она сказала, что ваш
Логинов – беглый каторжник.
– Это явное преувеличение. Он умер всеми уважаемым
человеком.
– Слава богу, а то я начала беспокоиться. Дурная
наследственность и все такое…
Выпив чаю, мы поехали ко мне. Дядя Жора молчал всю дорогу,
время от времени поглядывая на меня. Я тоже с вопросами к нему не лезла,
надеясь, что от встречи с мамой он достаточно впечатлился и ему есть над чем
подумать.
Он затормозил возле подъезда и вслед за мной вышел из
машины, хотя я его к себе не приглашала. Войдя в прихожую, я услышала Марьин
голос, доносившийся с кухни, она выразительно читала что-то божественное.
Заглянув в кухню, я увидела ее в компании морячка. Он сидел за столом, сложив
ладошки, и слушал с умилением, время от времени тяжко вздыхая, полагаю,
все-таки от отчаяния. Марья платочком вытирала глаза, из которых капали слезы.
– Мы житие святой Ирины читаем, – сообщила она. –
Какие страдания претерпела.
– Замечательно, – кивнула я, – то есть очень жаль.
А каким образом молодой человек оказался здесь?
– Он приехал на твоей машине, – пояснила Марья. –
Это выглядело подозрительным, я решила выяснить, в чем дело…
– Ага, – кивнул Витя и с задумчивым видом потрогал свою
челюсть. Только тут я обратила внимание, что ее украшает синяк нешуточных
размеров.
– Он сказал, что ты ему доверила машину. Правда?
– Правда.
– Это хорошо. Я-то на всякий случай решила его задержать до
твоего возвращения.
– Я вернулась. Вас здесь ничто не задерживает, –
порадовала я мужчин.
Дядя Жора поморщился и устроился на стуле. Я тоже села, и мы
немного помолчали, разглядывая друг друга.
– Симочка, – подала голос Марья, молчать подолгу она
просто не умела, – этот, на кота похожий, говорит, что он папу твоего
хорошо знал. Но ведь твой папа в Израиле.
– Помолчи, – грозно сказала я.
Марья с несчастным видом примолкла. Я ожидала, что дядя Жора
начнет задавать вопросы, но он вместо этого сказал:
– Поговорим о твоем муже.
– Поговорим. Вы, кстати, обещали помочь, вот и помогайте.
– А мы что делаем? – обиделся Витя.
– Не знаю. Я с ним развожусь уже два месяца, и что толку?
– Развод – ерунда, меня больше беспокоит сегодняшнее
происшествие, – задумчиво заметил дядя Жора.
– А что случилось? – насторожилась Марья.
– Симону сбросили с моста.
– Святые угодники… И как же ты? Говорила, не смей одна из
дома выходить.
– И что было бы, отправься ты со мной? Вдвоем бы с моста
летели. И ты бы наверняка утонула, потому что дядя Жора спасал меня. А тебя бы
кто спас?
– Какой дядя Жора? – заволновалась Марья. Я кивнула на
дорогого гостя, тем самым подвергнув ее мозг серьезной перегрузке. – Так
он твой родственник?
– Нет, папин друг.
– Но ведь он из Сургута, а папа… – Она примолкла, испуганно
глядя на меня.
– Похоже, у папы друзей как грязи, – вздохнула я.
– Похоже, что ты очень нуждаешься в друзьях, – в тон
мне заметил дядя Жора.
– Вот уж правда ваша, дядечка, – закивала Марья. –
Кругом супостаты, никому верить нельзя. А у вас личико доброе. Может, и
документик какой есть, удостоверяющий, что вы родственник, то есть папин друг?
– У меня есть, – засуетился Витя и поспешно извлек из
бумажника фотографию. На ней были изображены он сам, дядя Жора и тучный дядька
со злющим лицом и седыми волосами, причем Витя был в костюме, а дядя Жора и
дядька в смокингах, что меня порадовало: выходит, папа человек из общества и
мамины слова о том, что он беглый каторжник, просто метафора.
– Это папуля? – на всякий случай полюбопытствовала я.
Дядя Жора кивнул. – Серьезное доказательство, – согласилась я, а
Марья забеспокоилась.
– Дядечка-то и не похож на тебя совсем. И уж очень старенький.
Ему тут годков семьдесят.
– Семьдесят два, – подсказал Витя.
– Вот… должно быть, человек очень хороший, если твоя мама им
прельстилась.
С недовольным видом Витя убрал фотографию. Дядя Жора сидел,
выпрямив спину, заметно напрягшись, но зубами не скрипел, большой выдержки
человек.
– Они специально приехали, чтобы мне помочь, – сообщила
я Марье.
– От супостата избавиться? – обрадовалась та. – И
правильно, я давно говорила: «Око за око», – то есть не я говорила, в
Библии кто-то говорил, а в Библии зря не напишут.
– Какое «око»? – с глупым видом спросил Витя. –
Что значит «избавиться»?
– То и значит, – посуровела Марья. – От него житья
никакого, со дня на день жду, когда он Симу в гроб сведет. Надо бороться. Я уж
ей давно говорю…
– Вы его что, пристрелить хотите? – вдруг спросил Витя.
Марья поморщилась:
– Хотим, но не можем. У нас навыков нет.
Витя взглянул на дядю Жору, потом на меня и опять спросил:
– Это серьезно? Ты хочешь, чтобы мы убили твоего мужа?
– А вы сможете? – насторожилась я.
– Витя, девушки пудрят тебе мозги, – вздохнул дядя
Жора. – У Симоны редкое чувство юмора.
– Ага… у бати ее тоже было… редкое чувство…
– А теперь поговорим серьезно, – заявил дядя Жора с
таким видом, что дурака валять и правда расхотелось.
Марья охотно поведала о затяжной войне с моим мужем, слегка
увлекаясь описаниями. Мужчины слушали внимательно и не перебивали. Когда Марья
замолчала, Витя вновь с немым изумлением уставился на дядю Жору, после чего
произнес:
– Чушь.
– Абсолютная, – не стал спорить тот.
– Но девочку пытались убить.
– Это факт, – кивнул дядя Жора и поинтересовался: – Вы
про святую Ирину дочитали?
– Нет. Там впереди самое интересное, – заверила Марья.
– Ну так идите и дочитывайте, – посоветовал он, кивнув
Витеньке.
Тот покорно поднялся, и Марья тоже. Выглядела она слегка
растерянной. Они ушли в гостиную, а дядя Жора сказал, обращаясь ко мне:
– А теперь расскажи, пожалуйста, что происходит на самом
деле.
