Витя взял нож, а я сделала шаг с намерением вмешаться, уж
очень натурально они все разыграли. По крайней мере, Олег, как и я, поверил,
поднял голову и торопливо заявил:
– В подполе.
– А подпол где? – нахмурился Витя.
Олег ткнул пальцем в пол возле русской печки, и мы увидели
лаз с металлическим колечком на крышке.
– Проверь, – кивнул дядя Жора, не сводя глаз с Олега.
Морячок подошел, потянул люк и заглянул вниз, я тут же подскочила и позвала:
– Марья!
В ответ ни звука, и темень внизу – хоть глаз выколи.
– Свет-то здесь есть? – спросил морячок.
Свет был, лампочка вспыхнула, осветив большой подпол с
подпорками из кирпича. Возле одной из них сидела Марья. Рот ее залеплен
скотчем, по этой причине она невнятно мычала, а глаза таращила более
обыкновенного.
Помимо того, что она была привязана веревкой к подпорке, ей
еще руки и ноги связали, так что положение ее иначе, как бедственным, не
назовешь. Морячок присвистнул, а я бросилась к Марье и первым делом сдернула
скотч. Марья даже не взвизгнула, хотя я-то знала, как болезненна сия процедура.
– Вот христопродавец, – вместо этого заявила
она. – Кому верить на этом свете?
– Ты кого имеешь в виду? – не поняла я.
Морячок подскочил с ножом и очень ловко разрезал все
веревки. Марья попыталась встать и первым делом ткнулась лбом о поперечную
балку; я крикнула: «Осторожно», но опоздала.
Стоять здесь в полный рост было нельзя, приходилось
сгибаться в три погибели, и мы поспешили покинуть подпол, Марья шла с трудом,
потому что конечности у нее затекли, она несколько часов находилась со
связанными руками и ногами, но это не помешало ей наброситься на Олега. Сначала
она заехала ему кулаком в нос, как обычно забыв про заповеди, а потом ухватила
сковородку, но боевой порыв пресек дядя Жора. Он водворил сковородку на место,
а Марья в досаде плюнула. Тут я жалобно сказала:
– Я ничего не понимаю.
А Марья ответила:
– Чего не понять? Иуда он. Самый что ни на есть Иуда, похуже
нашего Сереги будет, царство ему небесное.
– Давай по порядку, – видя, что я продолжаю хлопать
глазами, предложил дядя Жора.
– Звоню я вчера этому мерзавцу, – начала Марья. –
Вы все уехали, а мне тоска зеленая, дай, думаю, узнаю, как дела у Олега. А он
мне: надо срочно встретиться. Я думала в больницу ехать, а он мне: за больницей
следят, но я постараюсь уйти незаметно. Совершенно мне мозги запудрил. Я хотела
тебе позвонить, а он: опасно, ее телефон, возможно, прослушивают. Я со всех ног
понеслась на проспект Гагарина, где он ждать его велел. Прибегает этот гад и
опять мне по ушам ездит: вроде есть человек, который знает, кто Серегу убил. С
ним встретиться надо, но Олег один ехать боится, а никому рассказывать о
встрече мужик не велел. Вот какой гад, Олег я имею в виду, совершенно меня
запутал. Взяли такси, пять раз пересаживались, следы заметали, пока не приехали
в Красное. Входим в дом, мне и в ум не шло, что это порождение ехиднино что-то
замыслил, ведь он на нашей стороне. Стал меня чаем поить, сидим, пьем, мужика
ждем. Видно, он какую-то дрянь мне подсунул, я еще подумала, что это чай такой
противный, и тут вдруг бац – и я в отключке. А в себя пришла уже связанная.
Перепугалась до смерти, а главное, ничего не понимаю, чуть с катушек не
съехала. Ведь это уму непостижимо… Уж не знала, что и решить. Может, думаю,
маньяк какой, начнет меня на куски резать… Где туалет? – неожиданно
заорала она.
– На дворе, – испуганно ответил Олег, и Марья опрометью
бросилась за дверь.
Я спросила:
– Ты что, с ума сошел? – Вопрос адресовался
Олегу. – Зачем ты Марью похитил? Подожди, так это ты мне звонил? Ты деньги
требовал?
Тут Олег перестал рассматривать стол, выпрямил спину и с
вызовом заговорил:
– А почему бы и нет? Когда я был тебе нужен, ты мне глазки
строила, а как в больнице оказался, так побоку.
– Когда это я тебе глазки строила? – удивилась я и
пунцово покраснела, отчего страшно разозлилась, потому что выходило, что якобы
есть за мной какая-то вина.
– Строила, – съехидничал он.
– Хорошо, пусть так, – нахмурилась я. – Марья-то
здесь при чем?
– При том. Я хочу свои деньги.
– Какие? – растерялась я.
– Обыкновенные. Я жизнью рисковал, мне голову пробили…
Может, я даже инвалидом останусь, и что – просто так?
– Зря ты из больницы сбежал, – сказала я, понаблюдав за
ним. – Какие у меня деньги? Откуда? Ты же знаешь, муж мне денег не
оставил.
– Ну и что, – набычился он.
– Как «что»? Где же я их возьму, по-твоему? Да еще такую
сумму?
– А папаша? – спросил он, поставив меня своим вопросом
в тупик.
– Какой? – растерялась я, косясь почему-то на дядю
Жору.
– Папаша из Америки, что тебе наследство оставил. Да и этот,
похоже, не бедный, – зло фыркнул он, кивнув на дядю Жору. – Мог бы
помочь, если уж у вас большая любовь.
– Какая любовь? – возмутилась я. – У тебя
форменное сотрясение. Какой еще папаша из Америки?
– Какое наследство? – спросила Марья, неожиданно
возникшая из-за моей спины.
– Такое, – скорчил рожу Олег и отвернулся.
Тут поднялся Витя, взял в правую руку нож, а левой ухватил
Олега за ухо. Тот вроде бы в его намерениях слегка усомнился, но буквально на
пару секунд, затем взвизгнул, дернулся и сообщил:
– Твой отец умер. В Америке. И оставил тебе наследство. Его
адвокаты тебя разыскивают. Они обратились в нашу контору, в бумагах был твой
прежний адрес и девичья фамилия. Почту обычно я просматриваю, и письмо это…
– Заныкал, – подсказала Марья. – Письмо когда
получил?
– В тот день, когда вы в первый раз пришли к нам.
– Все ясно, – вздохнула Марья.
Теперь и мне стало ясно. Когда мы явились, Олег еще не знал,
что я та самая наследница, которую надлежит найти. На следующий день он навел
справки и позвонил мне. Про наследство он ничего не сказал, зато сразу стал
намекать на чувства. Может, рассчитывал, что я в тяжкой позиционной войне с
мужем проникнусь к нему и он займет место мужа.
– Но стоило появиться этой темной личности, как ты все
забыла. Вот она, женская благодарность, – закончил он с большой обидой.
