– Все ваше племя продажное… шантажист. В тюрьме тебе место,
а не в конторе. Я думала, ты нам друг, а ты почище своего хозяина.
Вдруг и хозяин объявился как по заказу: у меня зазвонил
мобильный, и я услышала голос Андрея.
– Симона, я только что от отца, надо кое-что уточнить. Твоя
девичья фамилия Радужинская?
– Да, – ответила я.
– Пришел факс из Америки, просят ускорить твои поиски.
Признаться, я мало что понял…
– Мне сейчас не до этого, – сообразив, в чем проблема,
буркнула я.
– Но дело серьезное. Кажется, речь идет о наследстве. Судя
по факсу, к нам уже обращались, но я никакого письма не видел, и отец тоже. Мы
проясним ситуацию…
Я хотела ответить, что прояснять ничего не надо, все и так
ясно, но, взглянув на Олега, лишь вздохнула:
– Проясняйте.
– Тебе надо приехать к нам в офис.
Я поспешила закончить разговор.
– Погонят тебя с работы, и правильно, – съехидничала
Марья, обращаясь к Олегу. – Бога ты не боишься, а еще адвокат.
Тьфу, – досадливо плюнула она, а по щеке Олега скатилась слеза.
Мы поторопились убраться восвояси, дав человеку возможность
горевать в свое удовольствие. Олега было жаль, но сажать Марью в подпол ему все
же не стоило. Словом, я решила: пусть сам объясняется со своими хозяевами, и с
отцом, и с сыновьями.
Гридин вновь позвонил, и пришлось ехать к ним в контору. К
тому моменту отец и сын уже пришли в себя, кое-что сами узнали и сообщили мне:
оказывается, мой папуля скончался месяц назад, оставив наследство мне и своей
сестре Анне. Вот сестра Анна меня как раз и разыскивает. Через час я даже
смогла поговорить с ней по телефону. Захлебываясь от счастья, она сообщила, что
пришлет мне вызов уже завтра, и заверила меня в своей любви.
– Тебе повезло, – порадовался за меня Андрей
Петрович. – Ты лишилась денег, но они тут же к тебе вернулись.
– Не уверена, – ответила я, не особо радуясь.
Все эти папули начали действовать мне на нервы. Короче,
возникла необходимость поговорить с мамой. Дядя Жора намекнул, что есть дела
поважнее, но в конце концов мы поехали к ней.
Мама смотрела телевизор в «аквариуме», следовательно,
пыталась успокоиться, другими словами, что-то ее сегодня разволновало.
– Мона, – позвала она как обычно, услышав, что мы
вошли.
– Да, мама, – ответила я излишне громко, потому что
тоже волновалась.
Мама не стала дожидаться, когда я загляну в комнату, и сама
вышла в холл. Увидев нашу компанию, пробормотала:
– Черт-те что…
Не всегда ей удается расслабиться в «аквариуме», сегодня,
должно быть, такой случай. Внимание мамы сосредоточилось на Викторе, что и
неудивительно, и «черт-те что», надо полагать, относилось к нему.
– Ты проводишь время в довольно странной компании, –
вынесла мама вердикт, а я пожала плечами. – Накорми его, – сказала
она, ткнув пальцем в Виктора. – По-моему, он недоедает. – Коротышки
всегда вызывали у мамы острую жалость.
– Благодарствую, – ответил тот, раскланиваясь, –
дай вам бог здоровьица. – И шмыгнул в кухню, Марья за ним. Дядя Жора
подумал, подошел к маме и приложился к ее руке.
– Вы помните, что я вам сказала в прошлую нашу
встречу? – строго спросила она.
– У меня отличная память. Если с Симоной что-то случится, вы
меня с кашей съедите.
– Вот именно. И не надейтесь, что это пустые слова.
– Я далек от этого.
Мама приглядывалась к дяде Жоре и так, и эдак, но не нашла,
чего б еще сказать, и махнула рукой. Дядя Жора с достоинством удалился в кухню,
а мама повела меня в «аквариум».
– Не вздумай в него влюбиться, – сказала она сурово.
Я решила прикинуться дурочкой.
– В кого?
– В Георгия, естественно.
– Он женат.
– Сомневаюсь.
– Почему? – тут же заинтересовалась я.
– Женатый человек проводит свободное время с семьей, а не
бежит выполнять волю покойного проходимца. За это время вы уже раз пять могли
посетить могилу старого каторжника, но этот твой Георгий никуда не спешит, и
причина может быть только одна.
– Может, он просто к семье не торопится, – пожала я
плечами.
– Тем более он нам не пара. Мона, в таких, как он,
влюбляются раз и навсегда, это видно невооруженным глазом. Типы, вроде этого,
смертельно опасны для юных девушек. Два-три ни к чему не обязывающих брака – и
ты, пожалуй, будешь готова к любви, а пока выкинь эту затею из головы. Кстати,
что с твоим мужем?
– Не хотелось бы тебя огорчать лишний раз, но Сергей погиб.
– Большое спасибо за заботу, довольно странно узнавать о
смерти зятя из теленовостей. И эта странная формулировка: «по слухам, близкий к
криминальному миру…». Что они себе позволяют?
– Извини, мама, – не придумала я ничего умнее.
– Значит, его убили? Кто?
– Идет следствие, – пожала я плечами.
– Не смеши. В таких делах либо сразу все ясно, либо не будет
ясности никогда. Если господа из органов начнут досаждать, скажи мне. Я найду
на них управу. – Тут мама внимательно посмотрела на меня и сказала: – Бедный
мой ребенок. – После чего заключила в объятия и поцеловала. – Твой
муж тебе что-нибудь оставил?
– Ничего.
– Хорошенькое дело… Впрочем, это к лучшему, деньги, нажитые
незаконным путем… по-моему, звучит скверно. Меняй фамилию. Надо поскорее забыть
об этой истории.
– Я не могу забыть. Сергея убили и…
– Поделом ему, – отрезала мама. – Он тебя не
ценил, шлялся по девкам и даже денег не оставил. А ломать голову над тем, кто
его убил, должны органы.
Мама взяла карты, с намерением разложить пасьянс, давая тем
самым понять, что разговор окончен, а я, переминаясь с ноги на ногу,
нерешительно начала:
– Сегодня я была у нотариуса.
– По поводу завещания?
– Так ты знаешь?
– О чем? – нахмурилась мама.
– Ну… в Америке умер один тип и оставил мне наследство.
– Господи, – перекрестилась мама, – не успеешь
оглянуться, как в живых уже никого не останется. Как его зовут?
Вопрос меня насторожил. Может, в Америке у меня не один
папа, а два или три?
– Ковальчук Сэмуэль.
