8. Взаимоотношения Турции с СССР доказывают возможность самых интимных и наилучших отношений между Германией и СССР;
9. В течение долгих лет СССР находится в дружественных отношениях с Италией.
Сект требует, чтобы немцы, как можно скорее, улучшили отношения с СССР с тем, чтобы освободить Германию не только, от опасности войны на два фронта, но и от опасности многофронтовой войны.
Эта опасность для Германии в данный момент неизмеримо актуальней, чем во времена Бисмарка и Шлиффена. Сект настойчиво предостерегает против союза с Японией, учитывая ее ненадежность, а также потому, что это повредит соглашению с Англией и Америкой и не даст завязать интимные отношения с Китаем. В кругах военного министерства содержание этого завещания встречено якобы почти с неограниченным одобрением»
[424].
Так уж объективно случилось, эти данные и у британской, и советской разведок появились не только на фоне резкого всплеска просоветских симпатий в вермахте. Одновременно поступила и информация (явно не первая) о том, что ряд германских генералов — Гаммерштейн-Экворд, Фрич, Рейхенау, Бек, Бломберг и другие принадлежат к той группе высокопоставленных германских военных, которые хотели бы «по-хорошему договориться с Красной Армией»
[425].
Судя по всему, за этим стояли не только, а возможно, и не столько якобы прежние симпатии к РККА, сколько сугубо прагматические соображения. Во всяком случае, у германского генералитета точно. Начальник Общевойскового управления генерал-майор Фромм 4 июня 1936 г. представил главнокомандующему сухопутными войсками генерал-полковнику Фричу доклад, в котором указывалось, что планы увеличения сухопутных войск встретят «серьезные трудности в области бронированных автомобилей и поставок боеприпасов, а при покрытии мобилизационной потребности в грузовых автомобилях и при непредвиденных обстоятельствах — в области сырья, машин и обученных рабочих». По расчетам Фромма получалось, что по сравнению с пока еще действовавшим планом настоятельно необходимо было увеличение военных расходов на гигантскую по тем временам сумму — почти на 22 млрд. марок. Особенно интересен вывод Фромма. Признав, что «формирование и снабжение требуемых сухопутных войск в мирное и военное время чисто теоретически можно обеспечить, если в распоряжение армии "своевременно" поступят требуемые денежные средства и валюта», Фромм — обращаю внимание на то, что свой вывод он сделал до подписания Гитлером меморандума «Об экономической подготовке к войне», — указал: «Вскоре после окончания периода вооружения (то есть в 1940 г. — А. М.) должен последовать ввод вермахта в действие. В противном случае надо добиваться улучшения ситуации, снизив требования к уровню боеготовности». В начале 1937 г. вновь зримо обозначилось серьезное отставание от запланированного темпа строительства вермахта. Как и прежде, оно было обусловлено не просто экономическими причинами, а конкретно острейшим дефицитом экономического потенциала Германии. В этой ситуации уже Фрич открыто предупредил военного министра Бломберга, что армия мирного времени может быть создана не ранее 1 октября 1940 г., армия же военного времени — лишь к 1 апреля 1943 г. А с фортификационным строительством и вовсе складывалась в прямом смысле катастрофическая ситуация — сроки окончания строительства укреплений были перенесены с 1942-го на 1948-й, а затем вообще на 1959 год! По всем данным — от первоначальных наметок и первых планов до принятия новых планов и поправок к ним — все сводилось к тому, что создание армии военного времени было возможно не ранее середины сороковых годов, а укреплений и того значительно позднее! По различным каналам советские разведслужбы добывали подобные данные, о чем частично уже говорилось выше. И по всем этим данным было четко видно, что у Гитлера нет шанса развязать войну раньше указанного срока. Да и создание армии военного времени еще не есть непосредственное начало войны. Прежде всего само создание должно стать свершившимся и не оспариваемым генералитетом фактом. Во-вторых, первоначально армию военного времени обкатывают на относительно слабом противнике, не исключено, что даже на двух-трех, и только потом рискуют развязывать войну против главного противника.
То есть у германского генералитета подобная ситуация реально могла стимулировать не просто всплеск почти угасших симпатий если и не к СССР как таковому, то по крайней мере к РККА, с которой долгое время сотрудничали в период «версальских заморозков». Она могла и явно стимулировала именно такой всплеск и именно таких симпатий, суть которых генерал Ганс фон Сект и его ближайшие помощники еще в начале 20-х гг. охарактеризовали следующими словами: «…Военная мощь измеряется не только числом, качеством, силой и вооружением воинских частей. Она складывается из географических, стратегических и экономических факторов в единое целое, которое зависит также от численности населения и обширности территории. Страна, численность населения которой втрое превосходит численность нашего, потенциальные ресурсы которой беспредельны, страна, которая простирается от Балтики до Тихого океана и от Черного моря до Северного Ледовитого океана, будет играть в будущей мировой войне важнейшую роль. Тот, кто будет действовать против нее, натолкнется на трудно преодолимые препятствия. Кто будет с ней — до бесконечности расширит свое поле действий и свои возможности выступления во всех уязвимых пунктах земного шара. Все наши усилия должны быть направлены на то, чтобы в будущих реваншистских войнах СССР был нашим союзником. Если он не будет нашим союзником, то, прежде чем свести счеты с Францией, мы должны победить его, что потребует длительных и дорогостоящих усилий». Это было неудивительно, потому как внешнеполитическая концепция офицерского корпуса вермахта, особенно же рейхсверовского генералитета, была основана на принципах Бисмарка и Секта, подразумевала дружбу с СССР и Китаем, бдительный нейтралитет в отношении Великобритании и Франции на период перевооружения с последующим переходом к реализации реваншистских планов по мере усиления военной мощи. И поскольку вопрос о последней откровенно увяз в остром дефиците экономического потенциала Германии, всплеск симпатий к РККА преследовал именно же экономические цели — в расчете на то, что если в СССР произойдет военный переворот и заговорщики смогут захватить власть, то помимо сугубо военно-геополитического альянса реальным окажется и создание военно-экономического союза. Так оно и было в реальности. С подачи Троцкого заговорщики обещали тевтонам не только серьезные территориальные уступки, но и, прежде всего, экономические уступки. Если, например, обратиться к содержанию протокола допроса № 7 (от 26 мая 1937 г.) бывшего наркома внутренних дел Генриха Григорьевича Ягоды, то убедимся, что все обстояло именно так.
К примеру, говоря о двух вариантах соглашений оппозиции с тевтонами — «если центр заговора приходит к власти самостоятельно без помощи немцев; второй, если заговорщикам в их приходе к власти помогут немецкие штыки во время войны», — Ягода заявил следующее: «При первом варианте речь шла о следующих условиях: 1) разрыв СССР договоров о союзе с Францией и Чехословакией; 2) заключение военного и экономического союзов с Германией; 3) ликвидация Коминтерна; 4) предоставление Германии [права] на долголетние концессии источников химического сырья СССР (Кольского полуострова
[426], нефтяных источников и прочее); 5) установление в СССР такого политического и экономического строя, который гарантирует германским фирмам полную возможность развития своей частной инициативы на территории СССР. При втором варианте, т. е. при приходе к власти в военное время при помощи немцев, оставались в силе те же условия, плюс… территориальные уступки…»
[427] То же самое на допросах показал и Артузов. Небольшое уточнение о «химическом сырье», То ли косноязычие тех времен, то ли просто неграмотность Ягоды сыграла, однако же под его термином «химическое сырье» следует однозначно понимать полезные ископаемые. Собственно говоря, это-то и вытекает из его слов. Более того. Именно в этом-то и была вся загвоздка в реализации планов военного строительства в Германии. Ее экономика, особенно же промышленность, прежде всего тяжелая, в первую очередь металлургия, не могли обеспечить потребности растущего вермахта ни сталью различных сортов, ни цветными металлами, ни иными материалами. Дефицит был столь острый, что генералы вынуждены были немедленно корректировать только что принятые планы строительства вермахта. Так что проявить симпатию к РККА именно по этой причине — для «герров генералов» было вполне естественно. Для западных военных вообще характерно экономическое мышление, и в этом смысле они не чета нашему генералитету, ни в какие времена не отдающему себе отчета в экономических возможностях страны.
