– Ты меня понимаешь? – спросил я на чужом наречии.
– Да, – вяло ответил юноша.
– Кто ты?
– Я нон-тар Такасик из рода Куракля, младший сын нон-тара Бурбурки.
Глава 18
Ватага
Местные жители лежали связанными на камнях, отходя от болезненного действия спицы-переводчицы. Некоторые до сих пор были без сознания. Те, кто пришел в себя, таращились на меня, словно я был воплощением их ночных кошмаров и неведомым темным властелином, питавшимся младенцами на обед, завтрак и ужин ради забавы. Впрочем, такого понятия, как разделение приемов пищи по времени суток, у них не было в связи с отсутствием движения светила по небу, все это называлось просто трапезой.
– Поздравляю, товарищи, мы в Средневековье, – произнес я, разглядывая наш первый улов, поправляя противогаз и неудобно накинутый плащ ОЗК. – Те, что были у костра, обычные разбойники, решившие поживиться результатом труда железоискателей. Это распространенный здесь промысел. Ангелина, ты говорила о множестве метеоров, так вот, те, что долетают до поверхности, потом вытаивают на краю ледника. Металл хороший, с примесями никеля и прочими легирующими добавками, почти не ржавеет, ценный ресурс.
– Прям уж в Средневековье? – спросила магесса, приподняв бровь.
– Я в подробности не вдавался, но очень похоже. Только у них вера не христианская, а своя, естественно. Поклоняются предкам и какому-то Великому Дому. Причем вера и, что еще более странно, язык и у людей, и у этих… – Я замялся, подбирая слова, чтобы описать нелюдей. Больше всего подходило словосочетание «анорексичные дылды», или на русский манер – жерди. – Нарони. Одинаковые. Хотя это абсолютно разные виды разумных.
– В Древнем Египте Великим Домом называли фараона, его жену и администрацию, то бишь советников и прочих приближенных, – вставила свой комментарий Белкина. – Нельзя исключать такой вариант.
Я кивнул, еще раз посмотрев на местных жителей. Они были и похожи на людей, и непохожи одновременно. Наверное, проще описать отличия. Почти на голову выше человека среднего роста, но при этом заметно тоньше. Кожа обычная белая, с прожилками вен под ней, лишенная растительности на теле, только на голове имеется густой серый мех, тянущийся затем полосой шириною в ладонь вдоль всего позвоночника до короткого заячьего хвостика. Хвост был скорее атавизмом, нежели необходимостью. Пропорции тела человеческие, а вот руки были несколько длиннее и имели только по три тонких пальца, один из которых был противопоставлен другим. На пальцах я заметил по одному лишнему суставу, это придавало им необычности, но не более того. Ноги отличались сильнее, так как имели по два колена, одно из которых, нижнее, было направлено назад. На этих длинных тонких ногах от нижнего колена до самой стопы тоже рос мех. Мягкий и серый, он становился почти черным и жестким у стопы. Стопа не имела пальцев вовсе, а заканчивалась большой упругой подушечкой, как у тех же собак на лапах, при этом отсутствие когтей или ногтей придавало ей сходство с мягким копытцем. Лицо не уродливое, но необычное. Имея человеческие черты, оно в то же время было более тонким, обладало миниатюрным носом, узкими бесцветными губами, узким подбородком и огромными серыми глазами. Слегка выбивало из колеи отсутствие ушей, так как на их месте были лишь отверстия, как у ящериц. При всем том понимание, что это не люди, делало их даже симпатичными, забавными. Эдакая пародия на человека, украденная из оживших японских мультфильмов.
– Что с зэками будем делать? – спросила Ангелина, поигрывая камушком на ладони.
Я поднял глаза.
– Не знаю. Не все здесь разбойники. Нелюди – честные работяги, а вон тот парнишка с краю – отпрыск мелкопоместного феодала.
– Рыцарь на белом коне, – хмыкнула Оксана, а Белкина тоскливо-печально вздохнула.
– Нет у них коней. У них верховой езды вообще нет. Рыцари пешими шастают, нагружая каких-то местных неспешных зверюг на манер вьючных ослов. Не знаю, почему так.
– Тоже мне Айвенго нашелся, – хохотнула Ангелина и запустила камушек в аборигена. – Что делать-то будем?
Я пожевал губу, прежде чем ответить. Слишком много мыслей приходило в голову, и необходимо было привести их в порядок. Людей мы нашли, но вот помощи мы от них не дождемся, с феодальным-то строем. Хорошо, что Черной орды здесь нет. Средневековые феодалы проиграют им за считаные часы.
Компас из кармана перекочевал в ладонь, стрелка дрогнула и показала куда-то в лес. Значит, и точка выхода была там, но слишком мало информации, нужно больше. А еще нас сильно поджимают сроки. Я прикрыл глаза и сосредоточился на своем биополе, в котором витало большое количество всякой колдовской ерунды, но мне сейчас нужен был только один персонаж.
– Это что за фантом? – нахмурившись, спросила Ангелина, когда миниатюрная фигурка Мефистофеля возникла рядом со мной.
– Да так, интерактивная инструкция к некоторым предметам, – неопределенно ответил я.
Не хотелось рассказывать друзьям о моем более тесном, чем того хотелось, знакомстве с жителем потустороннего мира.
– Здравствуй, Посрединник, – сразу заговорил бес, окинув взглядом поляну.
– Далеко от точки входа находится выход? – спросил я, попытавшись поточнее сформулировать запрос синтетическому духу.
– По-разному. Мост сам ищет место, где он может пробить ткань бытия. Это не наш комплекс миров, чтобы проложить путь самым удобным образом. Он ищет место силы, где граница тоньше всего. Стрелка не крутится хаотично? Компас показывает направление?
– Да.
– Это хорошо. Это значит, что место такое есть и мост подготовился к проходу. Он вас ждет.
– Далеко это место может быть?
– В пределах девяноста трех с небольшим километров. Если точно, то в пределах девяноста трех тысяч шестисот сорока восьми метров.
– Почему именно такая цифра? – спросил я. – Почему не сто или не девяносто тысяч ровно?
– Число пи в десятой степени, – ответил бес. – Это волшебное число. Оно правит не только простой математикой, но и силами богов.
Я замолчал, размышляя и сунув руку в карман.
Пальцы стали машинально катать монетку. А мысли были невеселые. До точки возвращения в худшем случае почти сотня километров, идти придется по чужой планете, населенной средневековыми жителями, для которых мы запросто можем стать злостными еретиками. Нас сожгут на кострах, даже если уложим тысячу недругов. У нас кончатся патроны, иссякнет магия. Ни то ни другое не восполнить в один миг в местных условиях. А позади ожидается погоня.
Глаза выхватили препарирующую трупы Бересту, которая записывала на диктофон свои наблюдения, как дипломированный патологоанатом. Берегиня с жадностью первопроходца исследовала чуждые формы жизни. Ей не нужно было прикасаться к мертвецам, невидимые скальпели и так кромсали неподвижное тело, а органы и ткани, зажатые силовым полем между ладонями, перемещались на очерченную магией и воображением светлого духа схему организма.
