За внутренним двориком, в приемном отделении клиники, сто человек сидят, спина к спине, на длинных, как на вокзале, скамейках. Все ждут, что их примут врачи из «Интерпласта» – организации со штаб-квартирой в городе Пало-Альто, штат Калифорния: вот уже двадцать лет она посылает волонтеров, чтобы обеспечивать восстановительной хирургией нуждающихся детей в странах третьего мира. Идея создать «Интерпласт» появилась у Дональда Лауба в 1965 году, когда, возглавляя отделение пластической и восстановительной хирургии медицинского центра Стэнфордского университета, он успешно прооперировал «заячью губу» и «волчью пасть» четырнадцатилетнему мальчику из Центральной Америки. Этот опыт глубоко тронул врача, он стал безвозмездно делать все больше и больше таких операций и наконец обратился за помощью к своим коллегам. В 1969 году Лауб основал «Интерпласт», чтобы оперировать детей с врожденными уродствами, а также обучать новейшим методам лечения врачей из разных стран и помогать им создавать ожоговые центры. Среди нескольких аналогичных организаций, занимающихся реконструктивной хирургией, «Интерпласт» – одна из самых больших и наиболее эффективных. Она уже изменила жизнь 18 000 детей с самыми разными дефектами внешности. В одном лишь 1990 году «Интерпласт» посылал бригады врачей в двадцать командировок – в Гондурас, Эквадор, Перу, Колумбию, Непал, Мексику, Чили, Бразилию, Западное Самоа и на Ямайку. Хирурги этой организации прооперировали 1313 пациентов, провели бесплатное обучение в объеме 15 000 часов и безвозмездно сделали операции, стоившие 3 209 840 долларов. Стоимость одной операции – 500 долларов, а стоимость работы всей бригады – 15 000 долларов, сущий пустяк. Большая часть средств поступает в «Интерпласт» от частных жертвователей. Несмотря на щедрость корпораций, оплачивающих анестезию, антибиотики и другие потребности, иногда бригадам приходится прерывать командировки и отказываться оперировать детей, потому что заканчиваются такие элементарные вещи, как нитки для наложения швов.
Обычно медицинская бригада состоит из четырех хирургов, четырех анестезиологов, шести медсестер, педиатра и трех помощников. Хотя у меня нет медицинского образования, я присоединилась к одной из бригад в роли помощницы. Члены бригады селятся в домах гондурасцев и работают в тандеме с местными коллегами, а школьники помогают им как переводчики. Руководит бригадой обычно Дэвид Фогарти, пластический хирург из Моргантауна в Западной Виргинии. Каждый год он вместе с «Интерпластом» отправляется на месяц или больше в разные города и страны, от Куско до Непала. Когда ребенок нуждается в операции, которую невозможно сделать на месте, его отправляют в Соединенные Штаты по местной программе «Интерпласта». В семье Фогарти семеро детей, и двое из них приемные: девочка из Гондураса и чернокожий мальчик из Америки.
Дэвид, работая в «Интерпласте», часто сам берется оперировать детей.
Объявление на стене приказывает: «GUARDE SILENCIO»
[73], но в приемном покое не утихает гул: взрослые переговариваются, утешают детей, а дети играют с маленькими игрушками и время от времени плачут. Большой термометр на рекламном плакате Alka Seltzer показывает температуру в помещении: 90 градусов по Фаренгейту (32,2 °C). Стенные часы на плакате компании Philips с рекламой гидроксида магния утверждают, что еще только половина десятого утра. Между скамейками вьется большая и плотная очередь. Родители привели детей с бельмами, или с дефектами и травмами глаз, с «заячьей губой» и искривленными ногами, со сросшимися пальцами на руках, со страшными ожогами. Тут же находятся дети, которых удачно прооперировали: им предстоит легкая коррекция или окончательный осмотр, чтобы убедиться в успехе. Некоторые семьи прождали целые сутки, другие прибыли издалека – пешком или на автобусе, из горных районов и с побережья. Детей покормили или переодели; дети постарше играют или спят. Наверху медленно крутятся два больших вентилятора, только разгоняя, но не охлаждая горячий и тяжелый воздух. По обе стороны бордово-кремового коридора располагаются смоляного цвета двери. Над каждой из них – деревянная табличка с написанным от руки номером кабинета.
В коридоре появляется коренастый мужчина с густыми рыжими волосами и рыжей бородой, в сине-белой шелковой рубашке поверх брюк и в кожаных сандалиях. Это Фогарти. Обняв за плечи застенчивую индейскую девочку, он ведет ее через толпу. Бригада «Интерпласта» прилетела ночью – сегодня для нее «приемный день». До начала операций хирурги должны осмотреть детей, внимательно изучить их заболевания и сделать трудный выбор. Печально, но, к сожалению, придется отказаться оперировать некоторых детей, с дефектами которых надо возиться весь день, потому что за то же самое время можно помочь многим больным. Приходится также отказываться и от глазных операций, и от всего, что может привести к многочисленным осложнениям. В больнице нет оборудования, аппаратуры для операций на сердце, запасов крови и других необходимых в кризисных ситуациях приборов, так что врачи вынуждены отбирать довольно здоровых детей с дефектами, операбельными в крайне стесненных условиях. У членов бригады немало причин для командировки (некоторые из них – чисто альтруистические, другие – более личные), но потребность научиться обходиться минимумом (а по сути – понять, что представляет собой минимум) – наверное, одна из них. Кроме того, у них будет возможность принять участие в трудных, сложных операциях, о которых они, может быть, только читали. А еще – заняться медициной так, как ею занимались до изобретения высоких технологий, импровизировать при минимуме оборудования и максимуме мастерства, решать проблемы, которыми слишком долго не занимались и которые стали кошмарными и почти неразрешимыми (разве что с помощью бесконечно рискованной и виртуозной хирургии); научиться новым методам работы от других врачей, сталкивавшихся с аналогичными трудностями. Возможно, это их глубоко взволнует и побудит разобраться в своем отношении к медицине – это тоже заманчиво. В каком-то смысле это возможность возобновить свои врачебные обеты.
В девятом кабинете хирурги Рут Карр и Дин Серенсен сидят за деревянными столами, ожидая своих первых пациентов. Рут – элегантная и изящная, со светлыми волосами до плеч. На ней – плотная хлопчатобумажная юбка и зеленая рубашка с маленькой розовой фигуркой игрока в поло на груди. Она работает врачом в городе Санта-Моника. Ее сыну год и восемь месяцев. Это ее вторая командировка с «Интерпластом». На столе Рут – коричневый стаканчик со шпателями для языка и крошечный фонарик. Это ее единственные инструменты для осмотра. В другом углу, за вторым столом, сидит Серенсен – высокий, атлетически сложенный мужчина с волосами песочного цвета. На нем – накрахмаленный белый халат поверх коричневатых брюк и зеленой рубашки. Рут говорит по-испански, но у нас в кабинете сидит девочка-подросток из местной международной школы, выступающая в качестве переводчицы. Ее однокашники ходят по другим операционным: они переводят, разносят кока-колу и папки, выполняют разные поручения.
Входит молодая мать, качая на руках двухмесячную девочку по имени Исабель. Дин усаживает женщину на табурет у своего стола. На ней просторное синее платье; на шее – простой черный крестик на черной нитке. Уютно прижав малышку к своему плечу, мать садится, поправляет ее ярко-красную рубашечку, красные носочки и пеленки, скрепленные безопасными булавками с желтыми головками. Волосы Исабель похожи на маленькую косматую шапочку темно-коричневого цвета. Девочка начинает кричать, и мать ее качает.
