Упрямством, так не сетует мужчина;
То признак воли, непокорной небу,
Души нестойкой, буйного ума,
Худого и немудрого рассудка.
Ведь если что-нибудь неотвратимо
И потому случается со всеми,
То можно ль этим в хмуром возмущеньи
Тревожить сердце? Это грех пред небом,
Грех пред усопшим, грех пред естеством,
Противный разуму, чье наставленье
Есть смерть отцов, чей вековечный клич
От первого покойника доныне:
«Так должно быть». Тебя мы просим, брось
Бесплодную печаль, о нас помысли
Как об отце; пусть не забудет мир,
Что ты всех ближе к нашему престолу
И я не меньшей щедростью любви,
Чем сына самый нежный из отцов,
Тебя дарю. Что до твоей заботы
Вернуться для ученья в Виттенберг,
[17]
Она с желаньем нашим в расхожденьи.
И я прошу тебя, склонись остаться
Здесь, в ласке и утехе наших взоров,
Наш первый друг, наш родич и наш сын.
Королева
Пусть мать тебя не тщетно просит, Гамлет;
Останься здесь, не езди в Виттенберг.
Гамлет
Сударыня, я вам во всем послушен.
Король
Вот любящий и милый нам ответ;
Будь здесь, как мы. – Сударыня, идемте;
В согласьи принца, вольном и радушном, –
Улыбка сердцу; в знак чего сегодня
На всякий ковш, что Датчанин осушит,
Большая пушка грянет в облака,
И гул небес над королевской чашей
Земным громам откликнется, – Идем.
Трубы.
Все, кроме Гамлета, уходят.
Гамлет
О, если б этот плотный сгусток мяса
Растаял, сгинул, изошел росой!
Иль если бы предвечный не уставил
Запрет самоубийству! Боже! Боже!
Каким докучным, тусклым и ненужным
Мне кажется все, что ни есть на свете!
О, мерзость! Это буйный сад, плодящий
Одно лишь семя; дикое и злое
В нем властвует. До этого дойти!
Два месяца, как умер! Меньше даже.
Такой достойнейший король! Сравнить их
Феб и сатир. Он мать мою так нежил,
Что ветрам неба не дал бы коснуться
Ее лица. О небо и земля!
Мне ль вспоминать? Она к нему тянулась,
Как если б голод только возрастал
От насыщения. А через месяц –
Не думать бы об этом! Бренность, ты
Зовешься: женщина! – и башмаков
Не износив, в которых шла за гробом,
Как Ниобея, вся в слезах, она –
О боже, зверь, лишенный разуменья,
Скучал бы дольше! – замужем за дядей,
Который на отца похож не боле,
Чем я на Геркулеса. Через месяц!
Еще и соль ее бесчестных слез
На покрасневших веках не исчезла,
Как вышла замуж. Гнусная поспешность –
Так броситься на одр кровосмешенья!
Нет и не может в этом быть добра. –
Но смолкни, сердце, скован мой язык!
Входят Горацио, Марцелл и Бернардо
Горацио
Привет вам, принц!
Гамлет
Я очень рад вас видеть, –
Горацио? Или я сам не я.
Горацио
Он самый, принц, и бедный ваш слуга.
Гамлет
Мой добрый друг; пусть то взаимно будет,
[18]
Но почему же вы не в Виттенберге? –
Марцелл?
Марцелл
Мой добрый принц…
Гамлет
Я очень рад вас видеть.
(К Бернардо.)
Добрый вечер. –
Так почему же вы не в Виттенберге?
Горацио
По склонности к безделью, добрый принц.
Гамлет
Мне этого и враг ваш не сказал бы,
И слух мой не насилуйте и вы,
Чтоб он поверил вашему извету
На самого себя; вы не бездельник.
Но что у вас за дело в Эльсиноре?
Пока вы здесь, мы вас научим пить.
Горацио
Я плыл на похороны короля.
Гамлет
Прошу тебя, без шуток, друг-студент;
Скорей уже – на свадьбу королевы.
Горацио
Да, принц, она последовала быстро.
Гамлет
Расчет, расчет, приятель! От поминок
Холодное пошло на брачный стол.
О, лучше бы мне встретился в раю
Мой злейший враг, чем этот день, Горацио!
Отец!.. Мне кажется, его я вижу.
Горацио
Где, принц?
Гамлет
В очах моей души, Горацио.
Горацио
Его я помню; истый был король.
Гамлет
Он человек был, человек во всем;
Ему подобных мне уже не встретить.
Горацио
Мой принц, он мне явился нынче ночью.
Гамлет
Явился? Кто?
Горацио
Король, отец ваш.
Гамлет
Мой отец, король?
Горацио
На миг умерьте ваше изумленье
И слушайте, что я вам расскажу,
В свидетели взяв этих офицеров,
Об этом диве.
Гамлет
Ради бога, да.
Горацио
Две ночи кряду эти офицеры,
