Полковник проверил содержимое сумки, не снимая тонких лайковых перчаток. Сел на старенькое кресло и стал смотреть куда-то в сторону окна. Пауза затянулась. Его молчание ещё больше пугало девушку. Теперь слёзы ушли, и осталась только дрожь всего тела и периодическое икание.
– Говоришь – знала… как дальше? Это хорошо. Без чётких планов таких дел не делают, – Саша Полковник встал, подошёл к сидящей на полу Кате и, медленно подняв её, поставил на ноги. – Кто ещё знает, что деньги у тебя? – он смотрел в глаза девушки, и его лицо не выражало никаких эмоций. Просто – спокойное, доброе лицо, со шрамом на брови. Она не ответила, лишь покачала головой из стороны в сторону.
– Ой ли? – Полковник игриво подмигнул.
– Да, нет… нет… точно. Кириллу хотела… но он… так – тютя.
– Если врёшь – дела не будет. Говоришь правду – получишь долю.
Катя, понемногу успокаиваясь, но продолжая икать и сбиваться, заговорила. Она говорила долго, быстро, словно по-писаному. Сколько раз она рассказывала то же самое подушке – лучшей подружке, обливая её ночными слезами.
– Мне нужны были очень эти деньги. Я до сих пор не знаю, какая там, – она кивнула в сторону сумки, – сумма. Но на мою мечту, даже не мечту, а необходимость – думаю, хватит. Мне скоро двадцать семь. Я пашу с четырнадцати. Сначала в магазине – уборщицей. Это ещё у себя в городе. Потом нянькой, в богатой… хотя, по московским меркам, какие они богачи. Так – на рынке у нас в городе палатки. Платили копейки. Утром – за молоком, днём с малым. А он капризный. Только на руках. Тяжеленный. Да ещё камеры в доме понаставили. Один раз прикорнула у кроватки. Думала чуть-чуть покемарить… в общем, выгнали с треском и ещё раззвонили по городу, какая я плохая. Уехала в Москву. Здесь попала в хороший дом. Работала по совести. Убиралась. Как подошло время зарплаты – обалдела. Дали много, и ещё подарок от хозяйки. Платье. По мне – такое дорогущее. Но уехали они. То ли за границу, то ли… не знаю. Хорошие люди были. Вежливые. Богатые. Хозяин стихи свои читал. Соберёт всех у камина. И нас с поварихой и гувернанткой. У него деток двое было. Хорошенькие. Нас любили как родных. Почему в кино про богатых ерунду показывают? Хорошие люди. Но что-то у него там с органами, или властью… не срослось, вроде как бы… Перед отъездом – мне рекомендательное письмо и расчёт с учётом недополученной прибыли… Так хозяин сказал.
Сунулась в конторы. Меня рвут с руками и ногами. Как же, это только в рекламе они пишут: «Няньки, домработницы, проверенные, образованные». На самом деле цепляются за любую, чтобы потом клиентам впарить. А тут письмо рекомендательное от таких людей. В общем, пристроили домработницей к хмырю одному. Он хрен с бугра, спал до обеда. Потом куда-то уезжал. Приедет поздно. К его приезду всё должно быть готово. Стол накрыт. Ванна горячая… любил он. Я должна была встречать с халатом в руках и обязательно в форме… он покупал сам. Спереди форма как форма. Воротничок стоечка под горлышко. Фартучек беленький. Чепчик, а сзади – голая вся до задницы. Поначалу я заартачилась, но… деньги мне нужны были…
– Да что ж ты всё – нужны деньги, – Полковник нахмурил брови. – Можно подумать, тебе одной нужны, эти деньги.
– Понимаю, но мне почему-то нужнее…
– Ну-ну…
– Короче, примет он ванну. Я его должна была вытереть и в халат нарядить, а потом он меня перед обеденным столом и трахал. И ещё просил, чтобы кричала и сопротивлялась. Да… что теперь вспоминать… Грохнули его… Не знаю кто. Меня таскали полгода по прокуратурам. Осталась без работы. Пошла в фирму. Говорили, очень солидная. Предлагали людям лекарства. Я, как лохушка, по телефону впаривала пенсионерам бодягу какую-то. Недолго. Когда в офис «маски-шоу» нагрянули, нас, троих операторов, и взяли, а руководство не нашли. Опять допросы, арест. Даже по телеку показали. Глядите, как наживаются на человеческом горе… Нажилась. Мне зарплату ни разу не заплатили.
– Если я начну рассказывать про свои приключения, – Полковник хмыкнул, – ты сойдёшь с ума. Давай ближе к делу.
Катя опять села на пол, подтянула ноги к подбородку. Обняла их руками, а подбородок уткнула в колени. Она словно не услышала Полковника и продолжила, глядя в никуда:
– Нашёлся мусор один. Он меня допрашивал по делу об убийстве хозяина моего… ну, которого грохнули. Встретил меня на вокзале. Я там иногда ночевала. «Давай, говорит, помогу, по старой дружбе».
– Помог?
– Да… Дом хороший. Зарплата сдельная. За день не более четырёх клиентов…
– Проституткой, – утвердительно констатировал Полковник. – Знакомая история. Ничего героического. Проза жизни. Мальчики – в армию. Девочки на панель. Хороший вариант.
– Не спорю. И в тепле, и при деньгах. Напрягали только «крышующие». Потом… позже. Месяцев через шесть… Что-то там у них с хозяином не срослось. Ночью как-то забрали нас с подругой. Вроде на «субботник». Ну, дело-то привычное. Думали как всегда – баня, пьянка, два ствола…
– В смысле?
– Да старший у них был странноватый… хотя все вы, мужики, странноватые… Он, в общем, кончал только когда в «два ствола»… Был у него помощничек. Вдвоём развлекались. Девки плакали, но терпели. А куда деваться. Говорили, очень высоко сидит. Забрали нас не на субботник. Привезли в дом. Дом не богатый, где-то в Переделкино. Хозяин вышел в маске театральной. Такой вежливый. Поблагодарил сопровождавшего нас охранника и просил через час забрать. Мы смотрим и не догоняем. Маски – это мы проходили. Часто ими прикрывались солидные клиенты. Но чтобы в таком захолустном доме был какой-то известняк… Дом, ну очень обыкновенный, а отслюнявил провожавшему штук пять зеленью. Я случайно в зеркале видела, как они расчёт вели. Напряглась, и Ленке, спутнице моей, говорю, валить, мол, надо. А она зелёная и не опытная в наших раскладах. Не догоняет. Говорит, что мужичок нормальный. Может, чаевыми отблагодарит. А мужичок тот дверь запер. Шторы были задёрнуты, и предложил выпить чего-то. Я Ленку толкаю – не пей, дура. Сама-то хотела выплюнуть. Но потом момент улучила, когда он отвернулся, и вылила в цветок.
Там у него были горшки какие-то. Ленка после бокала в штопор пошла. Поёт, орёт и ржёт без конца. Потом и вовсе стала приставать сама к нему и ко мне. Лезет с поцелуями. Он подозрительно смотрит на меня. Я смекнула, что в бокале было. Подыграла ей. Вроде лесбийской игры. У нас таких чудиков много было. Клиент расплылся, вышел в соседнюю комнату. Попросил нас раздеться к его приходу. Ну, думаю – нормально. Придёт, посмотрит на наши забавы. Подрочит. И на том всё. Разделись. Он зашёл. Не один. Кобеля притащил. Немецкого дога. Пустил к Ленке. А пёс ласковый такой. Стал на неё прыгать. Лапы в тапки специальные одеты. Прямо цирк. Ленка ничего, тащится. Я так испугалась… собак боюсь с детства… Короче, через минуту Ленку дог прёт, только слюни летят. Меня – этот клиент… Ему смотреть на всё это надо… так не может.
Когда нас назад везли, у подруги начался отходняк. Орёт, рвётся куда-то… всю меня и себя облевала…
Катя встала, подошла к окну и, постояв немного молча – резко повернулась к Полковнику:
