– Ленка не повесилась… не выбросилась из окна. На следующий день, словно как бы ничего и не было. Она вообще не впечатлительная была. Отходняк был не тяжёлый… а она всё помнила, оказывается…
– Ты зачем мне это всё рассказываешь? Страсти нагоняешь? Не надо. Про нашу жизнь я много знаю. Про женскую долю тяжёлую наслушался во как, – Полковник провёл ладонью под подбородком. – Не осуждаю, не обвиняю… а сочувствие? Сочувствие сожрать может… Я свою роту без голов видел. А им всем не более двадцати было. Мёртвые, и с членами во рту… Была такая… первая Чеченская. А по телевизору про убийство Листьева с утра до вечера. И ни слова про Майкопскую бригаду… Мы живём здесь и сейчас. Хочешь выжить – смотри вперёд. Оглянулась – замучает страх или совесть. Это у кого что за плечами…
– Значит, вы… мы, единомышленники… – Катя посмотрела на мужчину с надеждой. – В каком-то смысле… не знаю…
– Да, в полном.
– Я, так понимаю, что с подругой вы тогда же порешили – всем мстить, что есть мочи? – спокойно продолжил Саша.
– Догадаться не трудно… Хотя ты… простите – вы первый, кто догадался. А рассказала я это четверым. Трое сбежали от меня после моих откровений. А четвёртый, Кирилл, жалеть стал… ещё противней.
– Вот что, дорогая моя Катя, – Полковник подошёл к девушке. – Оправдываться будешь перед ним, – он указал пальцем вверх. – Я не Святой Пётр, и грехи мне твои прощать не по рангу. Бабки срубила у профессора? Катя кивнула.
– А значит – не всё тебе в этой жизни до фонаря. Так? Так. Поэтому слушай сюда и запоминай. Мне сказки про тяжёлое детство, грязные простыни и сырые подвалы рассказывать не надо. Мне интересно, как ты, зная, что никого, кроме тебя, в квартире не было, собиралась отбрехиваться? Или кто-то всё-таки был…
– Был, – перебила Катя Сашу Полковника.
– Сообщник?
– Да какой там сообщник… Рома… аквариум чистит. – Отлично. Теперь поподробней и с выражением. План подставы наверняка имелся?
– Имелся… Ромка хороший пацан, – Катя успокоилась, поняв, что убивать её не будут. – Он аквариум чистит у хозяев. Ну, там воду меняет, рыб…
– Понятно. Дальше-то что?
– Я ключ от сейфа подбросила… точнее… не важно. В общем, он его обязательно должен был взять. Значит – будут отпечатки. Плюс на сейфе. Он же в тумбе под аквариумом… Вот и весь план подставы… господи… – девушка взлохматила руками волосы. – Какая же я…
– Сука? Сука и тварь, – добавил спокойно Полковник. – Без эмоций. Дальше.
– А что дальше? Дальше думала отсидеться. Деньги в тайник спрятать. Потом в камеру хранения… и свалить на родину. Денег, думала, тыщ двести-триста… рублей… А там вон сколько… Ну и испугалась. Я таких деньжищ не видела никогда.
Полковник хмыкнул и поднял сумку, взвешивая её на руке.
– Тяжёленький скарб. Делить будем?
– Издеваетесь, – хмыкнула Катя и, поднявшись, спросила как-то уж очень буднично: —Сколько мне дадут?
– Значит, будем делить. По-честному, или по-братски? – Полковник явно не шутил.
– Я такой прикол уже слышала. Всем он почему-то в кайф… по-братски, по-блядски… А это не одно и то же? – Катя начинала понимать, что он не шутит. Или всё-таки… Вы меня проверяете? На слабо, так? Мол, до какой степени я опустилась. Только зря это. Я про себя всё сама знаю…
– Да уймись ты, революционерка. Уймись. Эти деньги ворованные, так?
– Допустим.
– И допускать нечего. Ты украла у профессора. Он, между прочим, их тоже не заработал. Кинул своего компаньона. Интересный фрукт этот профессор. Я пробил… Тщедушная тварь порой бывает страшнее саблезубого тигра. Но про это позже. Если захочешь.
– Вы действительно серьёзно? Я думала, вы из полиции, – Катя поправила сбившуюся майку и закрыла лицо руками. – Господи, я же чуть не померла от страха. Вы меня не арестуете… и не убьёте?
– По тебе не сильно заметно, что боишься, – Саша Полковник мотнул головой. – Красиво держишь удар. Тебе сколько стукнуло?
– Не поняла. Чего стукнуло?
– Лет сколько?
– А, в этом смысле. Много уже. Я же говорила. Старенькая.
– А на мечту сколько, говоришь надо?
– Домой хочу. Сесть в тёплую ванну. Она у нас старая такая. Чугунная. Кафель, на стенах, кое-где потрескался. Но чисто. Мама чистюля. Сидеть и слышать, как мать с отцом разговаривают, а на кухне в сковороде что-то шипит. Пахнет уютом. Бабушка зовёт брата со двора. На улице дети галдят. Кричит петух… Вот честно. Никаких денег. Только бы вернуть всё опять. Опять школа. Подруги.
– Ты книги не пробовала писать? Хорошо получилось бы.
– Да кому я нужна. Вот скажите мне. Люди нужны друг другу? – Катя смотрела мимо Полковника.
– Это типичный вопрос неудачников. Слабаки и недотёпы, я не беру, конечно, больных людей. Им природа не дала возможности, как остальным. А вот остальные кричащие, кому они нужны?.. О них особо. Тот кричит, что любят его только за деньги. Этот пытается доказать, что, мол, вам всем нужен не я, а мои связи.
Эта рыдает, что ценят не её, а то, что она сидит с вашими детьми. Ну и тому подобное. А как вы хотели, господа. Любить должны ваше тело? Вот то обрюзгшее испитое, потрёпанное тельце любить? Нет, можно любить и уважать за какие-то дела, поступки… Молодых и красивых любят за возможность насладиться этой молодостью и красотой по назначению. То есть для своего удовольствия, а не для их. Старых любят за возможность получить от них какие-то блага, богатства, наследство, воспользоваться их связями. За то, что можно переложить на них часть своих домашних забот. Человек – не кусок кожи, набитой костями. Человек – это всё, что связано с его возможностями сделать жизнь близких лучше и приятней, – Полковник говорил спокойно, почти без интонаций, но чувствовалось, что тема ему близка. – Нет хуже человека разбитого параличом и лежащего в доме. Его тайно, да часто и явно ненавидят уже через пару недель, а то и дней. Виноват он в этом? Пожалуй – нет. Но вот тот неудавшийся гений, просидевший всю жизнь в конторе и не заработавший не то что квартиры, а на приличный костюм, что он может дать детям? Наплодил их – это да. А дальше как хотите. И за что его любить?
– За самое главное, – Катя грустно улыбнулась, – он дал жизнь.
– Бог дал жизнь. Он лишь тупой исполнитель. Ладно… не туда мы зашли. Вернёмся к нашему делу. Убивать никто никого тут сейчас не будет. Ты что же думаешь, убить, как два пальца… Это где такое видела. В кино? Убить человека сложно. Да ещё молодого, и, – Саша посмотрел на девушку, окинув с ног до головы, – очень даже ничего. Ты сделала дело. О моральной части не говорим. Я тоже сделал – нашёл воровку, уж как есть, извини.
Вот они, – он поднял сумку. – Предлагаю следующий вариант. Я отдаю тебе тридцать процентов кэша, и помогу смыться из города. Согласна? Времени на раздумья нет.
– Да.
