– Где они должны осесть в конечном итоге?
Джузеппе взглянул на снимок.
– В одном частном банке в Карибском регионе.
– В чьем банке?
– Одной группировки, с которой работает Моретти.
– Кто такие?
– Я не знаю.
– Вы еще работаете с ними? С этой группировкой? – спросила Соня.
– Собираемся. Все только затевается.
– Когда?
– Встреча назначена на следующей неделе, это первый шаг.
– Где?
– Во Флоренции. Где он живет, как я понимаю.
– У него дома?
Руссо замотал головой:
– Моретти не устраивает встреч дома. И в офисе тоже.
– Тогда где?
Банкир снова тряхнул головой, но похитительница не давала ему опомниться.
– Где? – повторила она. – Где он обычно назначает встречи?
– Чаще всего в ресторане. Иногда в музее, в Уффици. Несколько раз мы просто прогуливались по городу.
– И сколько было таких встреч?
– Всего, вы имеете в виду?
– Да.
– Трудно сказать, я консультирую его много лет. Всех встреч за это время не упомнить.
– Где они обычно проходят?
– Здесь, в Риме. В моем офисе.
– А во Флоренции? Разве вы к нему не ездили?
Джузеппе задумался.
– В ресторане.
– В каком?
– В самом туристическом пекле, на Пьяцца-делла-Синьора.
Соня остановила машину на обочине дороги и протянула Руссо блокнот и ручку:
– Напишите название ресторана и банка на Карибах.
Пленник сделал все, как она просила.
– Теперь вы должны обещать мне, что…
Большего он сказать не успел. Лешек открыл дверцу со стороны итальянца, выхватил у него ручку и блокнот и вытолкнул его на дорогу.
Ализаде завела мотор и продолжила движение по склону. В отдалении переливался огнями Рим, но им нужно было совсем в другую сторону. Соня и Лешек повернули в северном направлении, к Тоскане и бенедиктинскому монастырю, к Гектору Гусману.
4
Прага
София ожидала условленного сигнала об окончании фотосессии. Потом она включит монитор и будет наблюдать за переговорами в соседней комнате.
Последние полгода этот кабинет был их рабочим местом. Стены – лучшее тому свидетельство.
Три из них увешаны полками с многочисленными документами, снимками, заметками и распечатками, убранными в разноцветные папки. На одной стене преобладали синие папки. На другой – красные. А на третьей стене вообще не было никаких полок – только две фотографии. Эти три стены напоминали о трех различных, но пересекающихся направлениях работы.
Стена напротив Софии с синими папками была посвящена Томми. Убийства, вымогательства, перемещения денежных потоков, о которых шла речь в этих папках, так или иначе были связаны с Томми Янссоном, комиссаром криминальной полиции и бывшим шефом Майлза. Когда Томми хотел убить Ингмарссона, тому чудом удалось спастись. Чего не скажешь о его коллеге Антонии Миллер – пуля попала ей в голову на глазах у Бринкман. Оставшиеся в живых спаслись бегством. От всего и от всех. Ингмарссон при помощи брата нашел новую работу под фальшивым именем – здесь, в шведском посольстве в Праге.
К сожалению, в расследовании они продвинулись не так далеко, как хотелось бы. Информации в этих папках оказалось недостаточно. И теперь все зависело от Карла Хагмана, который сидел в соседней комнате.
София оглянулась на стену с красными папками – материалами о Гекторе Гусмане. Сведения о сделках, людях и организациях Гектора уточнялись до мелочей, и в этих бумагах речь шла об убийствах, вымогательствах и незаконных аферах – в достаточных масштабах, чтобы упечь Гусмана за решетку до конца жизни.
Две стены – два направления расследования.
Бринкман посмотрела на фотографию Гектора посреди бумажных завалов и поймала его пристальный взгляд. А потом оглянулась на стену Томми, где тоже висела фотография.
Оба они охотились за Софией, для обоих она была чем-то вроде дичи. Но при этом на разный лад.
Третья стена была почти голой. Только два снимка – Йенса и Лотара. Стена без названия, без цветных папок. Хотя ее главным персонажем оставался Лотар.
Три стены – три цели.
Быть свободной от Томми.
Быть свободной от Гектора.
Спасти Лотара и Йенса.
Последнее было ложью – София взглянула на их лица и отвела глаза. Эти двое обречены, это понятно всем – и ей, и Майлзу, и Санне.
Всем, кроме Альберта.
Стук в стену вывел Бринкман из размышлений. Это был сигнал того, что грязная работа сделана – Ренберг ушла, а Ингмарссон разбудил Хагмана инъекцией номер три и показал ему фотографии. Значит, скоро Карл Хагман начнет работать.
София включила монитор. Черно-белое изображение посылала вмонтированная в потолок камера. Майлз все еще не снял балаклаву. Карл Хагман – в расстегнутых штанах и рубахе – сидел за столом с тремя компьютерами. На первый взгляд все шло согласно плану.
Майлз положил перед пленником лист бумаги.
– Нам нужно проследить банковские трансакции в Лихшенштейне около года тому назад. Деньги поступили от одного лица к другому, которое попыталось это скрыть. Нам нужна вся цепочка. Мы хотим знать, куда именно направлялись деньги, и проследить их полное или частичное поступление на счет в одном шведском банке. Далее неплохо было бы привязать полученную информацию к владельцу счета. Прежде всего, нам нужно имя.
Слышимость была отличная, София различала каждое слово.
– Это займет некоторое время, – пробормотал Карл, глядя в стол.
– Вот времени у нас как раз немного, – ответил Ингмарссон.
Хагман повернулся к компьютерам.
– А что, если ничего не получится? – спросил он. – Что, если я не смогу вам помочь?
– Тогда жизнь, которой вы сейчас живете, обратится в дым. Фотографии попадут к вашим родным и близким – клиентам, жене, коллегам…
– Даже если ваше задание окажется мне не по силам?
– Даже если так, – ответил Майлз. – А также если кто-то после этого заглянет в наши компьютеры. Не говоря о том случае, если вы кому-нибудь проболтаетесь. А теперь приступайте, и не будем больше терять времени.
Некоторое время Карл сидел неподвижно, словно разъяснение Ингмарссона выбило у него из-под ног почву. Но потом он как будто смирился со своей участью и обратился к компьютерам – потрогал клавиатуру, загрузил программы, ввел пароли и коды. И сразу изменился – стал собраннее и увереннее в себе, как обычно выглядит человек на своем месте.
