Он говорил тихо и быстро. Бринкман пыталась понять.
Поезд затормозил на станции «Сентраль». На платформе там толпились люди.
– Я прикрываю вас с двух сторон, – продолжал Эдди. – Моя знакомая журналистка готовит статью о том, что с вами было…
Двери открылись. Толпа в вагоне пришла в движение.
– Но это внешняя сторона защиты… – добавил Боман. – Я хочу, чтобы вы знали: вы не одна.
Прозвенел звонок. Эдди поднялся и вышел из вагона, прежде чем поезд успел тронуться с места.
Эдди Боман тут же затерялся в толпе. Все произошло слишком быстро. София попыталась сосредоточиться на том, что только что услышала.
– Боже мой, – прошептала она. – Он все испортит…
Часть III
38
Стокгольм
Эдди вернулся домой. В квартире было тихо. Он запер за собой дверь, разулся и снял куртку, потом отцепил кобуру от пояса, положил ее на столик в прихожей и прошел на кухню.
Первый удар обрушился ему на голову. Обычно в таких случаях люди падают на землю – скорее от страха. Но Эдди был профессионалом, и он устоял, насколько это было возможно. Более того – смог развернуться и двинуть кулаком невидимого противника. Удар пришелся в никуда.
Томми Янссон снова взмахнул дубинкой. Боман прикрыл лицо руками. Удар пришелся ему в предплечье, и в нем что-то хрустнуло. Классика! Томми использовал испытанный полицейский «батон» – полуметровый стальной жезл, обернутый резиной. Опасная для жизни игрушка.
Янссон держал «батон» обеими руками, как бейсбольную биту. Что-что, а это он умел хорошо. Удары сыпались градом. Боль была нестерпимой, парализующей. Внезапно Эдди понял, что стоит, согнувшись, и пялится в землю. Он выпрямился – чего делать ни в коем случае не следовало…
– Отключайся, черт тебя дери… – пробормотал Томми и нанес ему удар в затылок.
В глазах потемнело.
Эдди очнулся в странном положении. Он сидел прямо, с разведенными в стороны руками. Комната вокруг была погружена в темноту. Приглядевшись, Боман узнал обстановку собственной гостиной. Одна его рука болталась на цепи, прикрепленной к надетому на запястье железному браслету. Цепь тянулась откуда-то с потолка – вероятно, от кольца, на котором висела боксерская груша. Предплечье горело от боли – похоже, кость была сломана.
Пленнику потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что произошло.
Томми сидел где-то немного поодаль на стуле, и на руках у него были резиновые перчатки. В правой блестел пистолет, а в левой он держал мобильник Эдди.
Голова у Бомана раскалывалась, в глазах двоилось. А потом еще проснулась боль где-то в желудке, и Эдди понял, что сидит на полу голый.
– Код, – отчетливо произнес Янссон, потрясая мобильником. – Мне нужен код от твоего телефона.
Изо рта потянулась струйка слюны. Эдди плюнул, где сидел.
– Код, Эдди… – повторил Янссон.
Боман сплюнул еще раз.
– Что ты ей говорил? – спросил Томми.
Его пленник сощурился, пытаясь сфокусировать зрение.
– Ты спустился за ней в метро. Ты встречался с ней; что ты ей говорил? – продолжал Янссон. – Может, вы общались уже в Праге?
Эдди поднял голову и презрительно сощурил глаза.
Томми поднялся со стула, подошел к нему и приставил пистолет к его виску.
Пустая угроза – Боман понял это сразу. Но Томми прижимал дуло все крепче, как будто от этого угроза усугублялась. На самом деле все было наоборот.
Янссон сунул пистолет в кобуру, достал из кармана складной нож и провел пальцем по лезвию.
А вот это была уже не пустая угроза.
Томми решительно ввел лезвие в живот Эдди. Тот вскрикнул, потом вдохнул.
– Так что там, в Праге? – раздался у него над ухом голос Янссона.
Пленник поднял свободную руку и ударил его по голове. Результат получился неожиданный – Томми упал на пол и откатился от Эдди. Затем он поднялся и встал рядом с Боманом, нож в вытянутой руке. Примерился. Первый выпад пришелся в щеку Эдди. Нож попал чуть ниже глаза, царапнул по верхней челюстной кости. Томми вытер лезвие и ударил свою жертву в грудь. Он распалялся на глазах. Отскакивал, стараясь держаться от Эдди на безопасном расстоянии, упивался своей безнаказанностью. Лезвие оцарапало ключицу и вошло в плоть. Янссон обвел им правый сосок своей жертвы. Эдди закричал, и Томми ударил его по щеке:
– Заткни пасть.
И сразу отступил. Задыхаясь, он смотрел на Бомана. Губы его скривились в усмешке.
– Так что там было, в Праге? – повторил Томми свой вопрос и прикусил губу.
Эдди дышал медленно и тяжело. Тело горело от боли. Изо рта текла слюна. Из ран – кровь.
– Ничего, – одними губами ответил он.
– Врешь.
Перед глазами Бомана снова замелькало лезвие. А потом его тело запылало от боли с новой силой. Томми громко захохотал и крадучись пошел вокруг Эдди, как будто высматривая место для новой атаки. Следить за ним у пленника не хватало сил. Янссон встал сзади и вонзил нож Эдди в спину между лопаток. Потом в затылок. Кричать Боман уже не мог, он слился с этой болью в одно целое.
Сплюнул.
– Прага… – повторял у него над ухом Томми.
– Ничего не было, – выдавил сквозь зубы Эдди и снова сплюнул. Слюна повисла в уголке его рта.
Янссон продолжал колоть его между лопаток и в шею. Потом уколол в трицепс свободной руки.
– Хватит… – прохрипел Боман.
Томми лягнул его в затылок – один раз, другой… А потом вышел из-за спины Эдди и встал перед ним, впившись в него сумасшедшими глазами. Его жертва лежала на полу – вся в крови, одна рука на цепи поднята к потолку.
– Прага…
– Ничего…
Удар в лицо. Голова Эдди метнулась в сторону. Хрустнул хрящ – кровь из носа залила нижнюю часть лица.
– Так что там, в Праге?
Боман поднял голову и встретил пустой взгляд Томми. Медленно покачал головой:
– Ничего…
Грудь Янссона заходила ходуном – вверх-вниз. Он быстро оглядел комнату и остановил взгляд на пленнике. Взвесил нож в руке.
– Ты знаешь, как это бывает, Эдди. Вламываешься в квартиру – а там в ванной лежит недоумок с взрезанными венами…
Эдди не реагировал. Его голова висела, взгляд был устремлен в пол.
– Ты видел эти поперечные порезы. От них не умрешь и даже не потеряешь сознание. Только вот крови бывает чертовски много… и разных ненужных причитаний.
Ой-ой-ой, Эдди, – Томми театрально закатил глаза, – мне страшно, страшно жаль…
Он приблизился.
