– Разряд…
Новый щелчок. Тело дернулось и подскочило, оторвавшись от пола. И снова безжизненно обмякло.
И еще… Новый щелчок – на этот раз подскочила Каролина. Пульса не было. Аппарат ЭКГ не подавал признаков жизни. Эдди Боман был мертв.
Медики не сдавались, делали ему какие-то инъекции, щупали, прослушивали, суетились.
Время шло. Все варианты были испробованы. Врачи зафиксировали время смерти и собрали вещи.
Журналистка присела рядом с телом, взяла Бомана за руку и вгляделась в его изуродованное лицо. Порезы были глубокими, длинными. В колотых ранах чернели застывшие сгустки крови. Он умер в муках.
Каролина снова перевела взгляд на его лицо – бледную, бескровную маску смерти. Что-то во всем этом было не так… В лице Эдди не чувствовалось умиротворения. Как будто для него не все еще было кончено, и он все еще страдал внутренней, душевной болью.
Бергер собиралась уходить, когда вдруг почувствовала его присутствие. Эдди был здесь. И не в этом безжизненном теле, а где-то рядом с ней, в этой гостиной. И он просил Каролину о помощи.
Кто-то положил руку ей на плечо. Журналистка подняла глаза – над ней стояла женщина-медик.
– Вынуждена просить вас уйти, – сказала она. – Полиция не разрешает посторонним находиться на месте преступления.
– Да, конечно… – прошептала Каролина. – Я знаю…
Но что-то не отпускало ее от Эдди. Она склонилась к его лицу.
– Что вы делаете? – На этот раз ее окликнул мужчина.
– Подождите… – Бергер провела рукой по израненному запястью Бомана, прикрыла глаза и изо всех сил прокричала ему в ухо: – Эдди!
Потом еще и еще раз… Звук ее голоса отдавался эхом в пустой комнате. Каролина вдыхала полные легкие воздуха и выдыхала его вместе с криком прямо в слуховое отверстие лежащего на полу мужчины:
– Эдди!
Медики недоуменно переглядывались.
– Пойдемте. – Женщина осторожно взяла Бергер за плечо. – Его здесь нет.
Но Каролина ее не слышала.
Она схватила Бомана за запястье. Сжала.
– Эдди! – До боли в голосовых связках.
– Пойдемте, – мужчина взял журналистку под мышки, но она вывернулась.
– Оставьте меня.
Медик испуганно попятился.
Внезапно Каролине почудилось, что по руке Эдди как будто пробежала теплая струйка. И что-то едва ощутимо зашевелилось.
– Он здесь! – Бергер повернулась к медикам. – Вот! Потрогайте!
Женщина потупила глаза.
– Пойдемте, вам нужна помощь, – сказала она и взяла Каролину за руку.
– Пощупайте пульс, говорю я вам…
Медики глядели на журналистку с сочувствием.
– Мы уже делали это…
– Пульс!
Они переглянулись. Женщина кивнула мужчине. Тот нехотя присел на корточки, взял Эдди за руку и приложил два пальца к вене. И тут его глаза округлились.
– Пульс! – крикнул он, повернувшись к коллеге.
Женщина присела рядом, отталкивая Каролину.
– Дайте мне место.
И все началось по новой. Разряд – и произошло невероятное. Эдди открыл глаза. Уставился в потолок. А потом набрал в грудь воздуха – с чудовищным утробным звуком.
* * *
Машина Янссона мчалась по шоссе в сторону южных пригородов. Томми размышлял и грыз ноготь большого пальца.
Изменился ли Гектор в лице, когда он упомянул о свидетеле? Что-то блеснуло в его глазах – не исключено, что искра ненависти. Он не остался равнодушным, в этом Янссон не сомневался. Гусман понял, по чьей вине он оказался за решеткой. Остается намекнуть ему, поманить пальцем – теперь этого будет достаточно. Гектор убьет свидетеля, то есть Софию Бринкман.
Томми вошел в лифт и поднялся к Кассандре. Бросил на постель купюры – с некоторых пор предоплата стала обязательной. Времени было мало. Когда все закончилось, полицейский надел штаны. Кассандра хотела что-то сказать, но он схватил ее за руку.
– Ни слова…
Вскоре Янссон сел в машину и развернулся в сторону Арланды. Фары метали молнии.
Он подъехал с левой стороны, отключил мобильник и положил его в перчаточный ящик. Томми не забывал об осторожности.
Янссон успел на последний рейс до Праги. В салоне он дремал, откинувшись на спинку кресла. Кофе? Нет, спасибо. Виски? Томми прокашлялся. Нет, спасибо.
Он попробовал сделать глубокий вдох, но не дотянул. Внутри что-то задрожало.
* * *
Жизнь Эдди висела на волоске.
«Скорая» пробиралась по запруженным транспортом стокгольмским улицам. Каролина устроилась сзади, рядом с умирающим. Медсестра подсоединила его ко всем возможным приборам жизнеобеспечения.
Бергер не сводила глаз с дисплея ЭКГ. Всплески на нем были, но очень слабые. В любой момент ожидали прямой линии, означавшей смерть. Но Эдди держался – бог знает какими силами.
Эдди Боман…
Каролина встала, упираясь ладонью в потолок. Всплески ЭКГ стали чуть выше, возможно, на какую-нибудь пару миллиметров. Тем не менее…
* * *
В приемном покое «Скорой» их уже ждали. Медики увезли Эдди в операционную, и журналистка осталась одна. Она вышла из больницы, встала посреди двора и попыталась понять, что же все-таки происходит.
Эдди жив – это неоспоримый факт. Но он – изгой. Звонить в полицию не имело смысла. Тем не менее его нужно как-то защитить.
Каролина вспомнила о Рэе, фотографе, с которым она обычно работала. Рэя отличала незакомплексованность и абсолютная независимость. С ним было легко.
– Тебе ничего не придется делать, – заверила его Бергер по телефону. – Будешь его сторожить. Представишься как журналист, предъявишь пресс-карту. Главное – не оставляй его ни на минуту. Если нужно будет отлучиться, найди кого-нибудь вместо себя.
– А что случилось? – спросил фотограф.
– Ты можешь просто сделать то, о чем я прошу, и ни о чем не спрашивать? – разозлилась Каролина.
– Ну… хорошо.
Перед Бергер вздымалась серая громада больничного корпуса. В первый момент она не могла решить, куда ей идти. Снова задул ветер, освежающий и одновременно по-летнему теплый. Светило солнце, пахло цветами и зеленью. Но на душе было скверно.
«Беги… – шептал Каролине внутренний голос. – Куда угодно, главное – подальше отсюда».
Но она не могла.
39
Прага
В Чехии припекало еще сильнее.
Томми взял такси до железнодорожного вокзала. Вытащил пистолет из перчаточного ящика, куда положил его накануне.
