Судя по раздавшемуся звуку, Смялы отматывал клейкую ленту. Потом он залепил Софии рот и закрыл отверстие на месте выдвинутого ящика.
Все погрузилось в темноту.
45
Стокгольм
Шасси коснулись взлетно-посадочной полосы, и Томми проснулся. Пахло горелой резиной. Самолет затормозил. Янссон посмотрел в окно, пытаясь сориентироваться. В голове у него витали обрывки недавнего сна, в котором он готовил обед со своими девочками. Место, где все происходило, Томми не понравилось – кафетерий в полицейском участке, где он работал. Во сне Янссон как будто чему-то радовался, а девочки выглядели напуганными. При этом они были совсем маленькими, а он – почти стариком.
На парковке, едва сев в машину, полицейский достал мобильник и включил его. Тут же посыпались непрочитанные сообщения. Проигнорировав их, Янссон зашел в интернет. Стокгольмские газеты писали о происшествии в окружном суде.
Произошло то, что должно было произойти. Томми это предвидел. Газетчики делали многозначительные намеки, но у них ничего не было. Все слишком свежо…
Это как пазл. Каждый следующий фрагмент безупречно вписывается в общую картину. Все просто.
Янссон поискал информацию о погибших. О таковых ничего не сообщалось.
Он позвонил Черстин Андерссон. Она почти кричала:
– Томми, ты где?!
– Что за чертовщина у вас там творится?
– Где ты? Где ты был?!
– Дома.
– Дома? Ты дома, да?
– Что случилось, Черстин? Рассказывай.
– Его похитили… Они вломились в здание суда вчетвером… Просто забрали его и исчезли.
– А свидетельница? Бринкман?
– Я не знаю… Надо думать, сбежала вместе со всеми. Они пустили слезоточивый газ. Но сейчас не время об этом… Послушай, нам надо встретиться. Надо разработать план и заодно отвести от меня все подозрения. Журналисты просто беснуются.
– Но ты должна знать, где она… Разве она не звонила?
– Кто?
– Бринкман.
На несколько секунд повисла пауза, а потом снова послышался голос Черстин:
– Томми Янссон, ты идиот. Сосредоточься на моих проблемах. Теперь ты должен это уладить, выполнить наше с тобой соглашение… Защитить меня, черт подери…
Томми дал отбой.
Он пытался собраться с мыслями. Если Бринкман действительно пропала, то, по-видимому, ее забрал Гектор. Или же она успела сбежать.
Янссон пролистал пропущенные эсэмэски – в основном ничего не значащие, из полицейского участка. Открыл пропущенные звонки. Первым был звонок полицейского Леннартсона из его отдела. Судя по его голосу, коллега не на шутку волновался.
– Эдди в больнице в Сёдере. Его нашли полумертвым в собственной квартире. Мы организовали охрану, я тоже там был. Пока неизвестно, что там произошло. Но мы должны схватить этого дьявола, кем бы он ни был. Перезвони мне, Томми, как только сможешь.
Монолог Леннартсона оборвался. Янссон уставился перед собой. Фрагменты пазла, совсем недавно так хорошо подходившие друг другу, снова смешались.
Итак, Эдди жив. София, возможно, тоже.
Томми вытер губы и повернул ключ зажигания.
И никакой музыки в салоне – только гудение мотора.
* * *
Эдди Боман открыл глаза и увидел белые стены, потолок… Он попытался вспомнить произошедшее, насколько это было возможно. Левая рука у него оказалась загипсована. Эдди пошевелился – все тело болело. В него как будто вонзались одновременно тысячи иголок. Туловище словно окаменело – никогда прежде Боман не испытывал ничего подобного. Тогда он попробовал вообще не двигаться, но и это не помогло. Боль сидела в нем, точно острый железный штырь.
Он дотянулся до кнопки вызова медсестры и несколько раз нажал ее.
Ему пришлось подождать минуту или две, а потом большая белая дверь открылась. Противопылевое резиновое покрытие на полу заскрипело под осторожными шагами.
– Вы очнулись? – спросила маленькая светловолосая медсестра. – Как себя чувствуете?
– Плохо, – ответил Эдди.
Он сглотнул – во рту было сухо. Гортань горела.
Сестра показала ему, куда надо нажать, чтобы в капельницу поступило болеутоляющее.
– Три раза – больше не надо. Это опасно, – предупредила она.
Пациент тут же нажал три раза на кнопку.
– Доктор скоро будет, – пообещала женщина. – Вы у нас в приоритете. И не беспокойтесь, вас охраняет полиция.
Затем она ушла – дверь за ней захлопнулась с тихим щелчком.
Эдди нужно было выбраться отсюда как можно скорее.
Он откинул одеяло. Приподнял больничную пижаму – под ней ничего не было. На порезы и раны наложены швы. Они бугрились и тянулись по всему его телу, как рельсы.
Боман приподнялся – адская боль пронзила низ живота. Он схватился за морфиновую кнопку и нажал ее четыре раза, а потом еще три. Почувствовал, как внутри растекается тепло. Сел.
Дверь открылась. На пороге стоял Леннартссон – напуганный, волосы растрепаны. Одет в бежевую куртку с клетчатой подкладкой, габардиновые брюки и поношенные ботинки. Похож на пенсионера, вроде тех, что кормят голубей в парке. Притом что до пенсии ему еще по меньшей мере лет пятнадцать.
– Черт подери, приятель… Мы найдем того, кто сотворил с тобой такое! – воскликнул он. – Я обещаю…
Фраза из телесериала про полицейских. Похоже, настал момент, которого Леннартссон ждал всю жизнь. В отделении он был пустым местом – безответственный, не в меру болтливый и одинаково любезный со всеми. Если ему что и поручали, то какую-нибудь мелочь.
– Что произошло, старик? – спросил он.
– Не сейчас, Леннартссон, – отмахнулся Эдди. – Я слишком устал.
– Ты их видел?
– Двоих, – кивнул Боман. – Грабители. Похоже, из тех, с кем я имел дело раньше. Надо будет пересмотреть архивы.
Его коллега изобразил участие.
– Ты – скала, Леннартссон, – похвалил Эдди. – Но сейчас нам с тобой говорить не о чем. Я должен отдохнуть. Спасибо.
Иначе с ним было нельзя.
– Конечно, конечно… – замахал руками посетитель. – Главное, чтобы ты пришел в себя, старик.
«Старик» – раньше он никогда так не называл Бомана.
– Спасибо. – Пациент попытался улыбнуться.
– Ты не один. – Леннартссон сжал кулаки.
Эдди не знал, что ему на это сказать.
– Леннартссон… – начал он.
– Да?
– Если сможешь, позаботься о том, чтобы никто не входил в мою палату. Мне надо поспать, хотя бы часа два.
