Прошло два дня, прежде чем на мобильный Лешека пришла фотография из шведского криминального комиссариата. Он показал ее шефу. Снимок был нечетким, но Гектор не колеблясь опознал Томми Янссона. Тот сидел в замызганном пабе со стаканом темного пива.
Гусман посмотрел на снимок, а потом на Смялы.
– Спасибо.
– Благодарить нужно не меня, – ответил его помощник.
– Тем не менее спасибо за все.
Поляк остановил взгляд на шефе.
– Гектор…
– Да, Лешек.
– С тобой что-то не так.
– Скоро я умру, – ответил Гусман. – И мне нужна твоя помощь.
59
Мюнхен
Ночами было особенно страшно. Всего он пережил их три. Альберт почти не спал, разве что пару часов, когда усталость окончательно подтачивала его силы.
Его держали взаперти, похоже, в спальне большого дома. Гардины не пропускали свет, а окна с толстыми стеклами не открывались. И никаких контактов. Еда стояла на ночном столике рядом с кроватью.
Первые дни Альберт провел в ожидании хоть каких-нибудь перемен. Но одиночество и вечная гробовая тишина медленно сводили его с ума, опустошали его и рождали беспокойство, переходящее в панический ужас. Который проникал и в мысли.
Заскрежетал замок, дверь открылась. Появился пожилой мужчина в костюме. Одну руку он держал в кармане пиджака.
– Здравствуй, Альберт, – сказал этот мужчина, опускаясь на стул за письменным столом.
Он улыбался, и это несколько успокоило юношу.
– Меня зовут Ральф Ханке, – представился вошедший. – И тебе, конечно, известно, кто я такой.
Бринкман кивнул.
– Как ты? – спросил Ханке.
– В порядке, спасибо, – вежливо ответил Альберт.
Мужчина улыбнулся еще шире, почти рассмеялся.
– Отлично.
Тут его пленник опомнился и опустил глаза, словно застыдился своего ответа.
– Где Михаил? – спросил он.
– В безопасности, – ответил Ральф. – Михаил содержится в этом же здании, несколькими этажами ниже.
Альберт посмотрел в его холодные глаза.
– Вы уже второй раз держите меня в заложниках.
– Это так, – согласился немец. – Последний раз такое было на одной из моих загородных вилл прошлой зимой. Тогда тебя обменяли на Лотара. Он остался у Игнасио Рамиреса… с Йенсом. А теперь ты оказался здесь снова.
– Меня обменяют?
Ханке не отвечал. Он как будто задумался на некоторое время, а потом спросил:
– Ты ведь знаешь эту историю?
– Какую историю? – не понял Альберт.
– Ну… эту… – Ральф сделал неопределенный жест рукой.
Юноша молчал, и его собеседник продолжил:
– Михаил работал на меня с самого начала. Я послал его в Стокгольм предупредить Гектора Гусмана – сбить его машиной. Так Гектор попал в больницу, где встретил твою мать.
– Это мне известно.
– Они ответили. Гектор послал Лешека в Мюнхен заложить бомбу в машину моего сына. В тот день машиной хотела воспользоваться его девушка – она погибла.
Альберт слушал.
– Дальше – больше, дело набирало обороты. А двигателем была твоя мама. Не намеренно, конечно… Она всегда хотела как лучше.
В тоне Ральфа было нечто такое, что наводило на Бринкмана ужас. Непонятная железобетонная уверенность в своей правоте, граничащая с фатализмом. Но молодой человек сохранял самообладание из последних сил. Он видел, что Ральф Ханке упивается его страхом.
– Отвечу на твой вопрос, Альберт, – продолжал немец. – Да, тебя должны были обменять. Но все пошло не так. И сейчас твое время истекает.
Он взглянул на наручные часы.
– Меня обменяют? – переспросил пленник. – На кого?
И осекся, как будто что-то понял… Прокашлялся.
Некоторое время Ханке смотрел на него молча. Лицо его посерьезнело, взгляд потух. Бринкман видел, что его вопрос неприятен собеседнику.
Ральф Ханке поднялся и оглядел парня в инвалидном кресле.
– М-да… – причмокнул он губами. – В этих креслах есть что-то патетическое и жалкое одновременно. Ты сильный человек, Альберт. Я бы такого не вынес.
С этими словами он вышел из комнаты. В тот же момент в дверях появился другой мужчина. Этот новый посетитель закрыл дверь, щелкнув замком.
Он тоже был в костюме и держал под мышкой рулон прозрачного полиэтилена, а в другой руке – фотоаппарат. Альберт ничего не понимал.
Мужчина расстелил полиэтилен на полу.
– Что это? – спросил пленник.
Мужчина установил камеру на штативе и поставил его кресло на расстеленный полиэтилен. Альберт пытался понять, что происходит. Мужчина подошел к камере и настроил ее, а потом натянул на голову балаклаву.
– Вы хотите меня напугать? – Голос Бринкмана сорвался. Мужчина вытащил пистолет с глушителем.
Альберт понял. Голова его упала. Слезы потекли по щекам. Он ощутил холод у виска. Тело парализовало целиком – не только ноги. Оно стало тяжелым и холодным. Юноша закрыл глаза.
В этот момент раздался стук в дверь.
– Остановись! – закричал голос снаружи.
Заскрежетал в замке ключ, и дверь распахнулась.
– Остановись! Он звонил!
Мужчина за спиной Альберта исчез так же бесшумно, как и появился. Дверь снова закрылась.
Пленника вырвало на расстеленный под его креслом полиэтилен.
60
Валье-дель-Каука – Стокгольм
София закрыла глаза и провалилась в сон. Проснулась – открыла глаза. Снова закрыла.
Она лежала в какой-то комнате. В темноте вырисовывались контуры человеческой фигуры. Гектор… Он стоял и смотрел на нее.
Сразу стало холодно. Женщину охватил панический страх. Она словно находилась в утлой лодке посреди бушующего моря – бездны, готовой ее поглотить.
Бринкман съежилась на кровати в позе эмбриона.
– Я ничего не хочу слышать, – сказала она Гусману.
Но он ничего и не говорил. Постоял так некоторое время, а потом вышел. Дверь оставил открытой.
София глядела в пустоту. Не находила в себе сил двинуть хотя бы пальцем.
В коридоре напротив ее комнаты было окно. За ним – залитое солнцем утро. И Йенс в его лучах. Он вошел, взял ее на руки и понес в дом.
На кухне собрались Лотар, Эдди, Каролина и они с Йенсом. Сони, Лешека и Гектора видно не было. На столе лежало письмо, написанное от руки синими чернилами. Никаких эмоций – только факты. Самолет, вылетающий чартерным рейсом до Арланды, ждал их в аэропорту города Перейра. Дальше – о Томми Янссоне. Он в Брэдфорде – городке неподалеку от Лидса в Великобритании. Всё под контролем. В конце – телефон русского по имени Саша, на всякий случай.
