– Ну, сначала пятимесячные сборы, потом год на курсах. Правда, по всем предметам мне ставили только «хорошо» и «очень хорошо». И с вами на фронте два месяца.
Не впечатляет. Почти все сержанты воюют с июля или даже с июня, и примерно половина из них служили в нашем полку с самого начала. Климов это знал, так что его самоуверенность несколько поблекла. Пытаясь перехватить инициативу, Иванов продолжил натиск, чтобы поставить зарвавшегося лейтенанта на место:
– Ты бы лучше хоть раз прошелся по вагонам да лично проверил, как бойцы одеты и накормлены.
– А ротные и взводные для чего? – Изумился временный комбат. – Мне что, за них всю работу выполнять? Если что нужно, пусть докладывают.
– Но как же…
– И вообще, – разозлился Климов. – Если здесь, на территории подразделения находятся посторонние, да еще дезертиры…
– Ка-какие еще дезертиры? – чуть не онемел от возмущения Иванов, не ожидавший такой подлости от своего подчиненного.
– Вы товарищ комб… капитан у нас в списках официально не значитесь. В штабе полка лежит выписка о вашем зачислении на курсы. И лишь по старой дружбе я не докладываю о вас в соответствующие органы. Но если начнете мутить воду среди личного состава, пеняйте на себя.
– Да я уже все оформил в штабе, – растерянно развел руками Сергей, смущенный тем, что его страхи начали оправдываться. – Осталось только комполка дождаться. Наверно, майор Козлов вернет меня на прежнюю должность
– Может и вернет, – согласился Климов, – или старлея Андреева поставит комбатом. Но начальник эшелона я, и до самой разгрузки мне отвечать за все, что тут твориться! – Сдвинув брови, что должно было выражать суровость и непреклонность, лейтенант вперил в Иванова грозный взгляд и вполголоса посоветовал не мешать совещанию и сесть в вагон. Капитан, явно чувствуя себя не в своей тарелке, отошел к нашей теплушке и, всем своим видом выражая независимость, остановился у двери. Климов проводил его настороженным взглядом и горделиво вздернул голову. – Дисциплина и строгое соблюдение устава, вот что на войне главное! Всем понятно?
Все всё поняли и насупились, придумывая, как бы поддеть зловредного командира, не нарушая при этом субординации. Первым сообразил Михеев. Ехидный замполитрука повернулся ко мне и с самым серьезным выражением лица твердо отчеканил:
– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться к лейтенанту.
– Разрешаю, – машинально кивнул я, и политрук снова развернулся к Климову.
– Так точно, тащ лейтенант, все понятно.
Младшие командиры оживились и наперебой начали заваливать меня, как старшего по званию, просьбой обратиться к лейтенанту. Начальник эшелона прикусил губу, стараясь не сорваться в крик, и бегал глазами, пытаясь выкрутиться их этой ситуации. Но на первый взгляд все соответствовало букве устава, а достаточным опытом, чтобы приструнить подчиненных, молодой командир пока не обладал. Наконец, придумав компромиссное решение, Климов буркнул, что все свободны, и побрел вдоль эшелона, решив таки проинспектировать вверенный ему батальон. Начать он, правда, предпочел с конца, подальше от гурьбы командиров, не торопившихся расходиться.
Часть командиров, у которых не было спешных дел, остались стоять на месте, кроя на чем свет стоит «начальника штаба и эшелона», и заодно, выдвигая версии о маршруте нашего путешествия. Иванов извлек из полевой сумки карту и убежденно начал доказывать Коробову, что Великие Луки пока не самое приоритетное направление, и в первую очередь следует закончить с Демьянском. Свиридов же обсмеял обоих, пояснив, что главное – это ликвидировать Ленинградские котлы.
Между тем, время стоянки заканчивалось, и скоро уже отправление поезда. Эшелоны нашей дивизии один за другим начали выходить со станции. Вот уже и к соседнему составу медленно подъехало белое облако пара, скрывающее невидимый локомотив. Лишь густая струя темного дыма, уходившего вверх, и короткие свистки говорили о том, что внутри облака прячется паровоз. Вдруг из этого таинственного тумана выскочил Климов и, торопливо скользя на заледеневшем снегу, спотыкаясь, подбежал к Иванову.
– Товарищ комбат, товарищ комбат, – запыхавшись и глотая ртом воздух, затараторил лейтенант, теребя Иванова за рукав. – Там, там – смотрите…
Я демонстративно отвернулся от начштаба, благо, что он не ко мне обращался, а Иванов, нехотя повернув голову, начал всматриваться в указанном направлении. Вдруг он сдавленно ахнул и выронил карту, которую Авдеев подхватил у самой земли.
– Этого еще не хватало, – потрясенно пробормотал Сергей, изумленно прикрыв рот ладонью. – Приехали.
* * *
Середина декабря1941 г.
Норвегия. Вогсьфьорд.
Хотя история уже покатилась в сторону от предначертанного ей пути, многое в мире все еще шло по-прежнему. Одним из событий, почти не претерпевшиv изменений, была операция «Стрельба из лука».
Не имея особых сил, а главное, желания для полномасштабных операций, британское командование сосредоточилось на тактике булавочных уколов – молниеносных диверсионных акциях в Норвегии. Смысл был в том, чтобы малыми силами нанести существенный урон, и что гораздо важнее, отвлечь силы противника с фронта.
Подстегиваемый советскими успехами в восточной Европе, Черчилль приказал ускорить проведение рейдов, начав операцию «Энклет» на неделю раньше. Впрочем, спешка нисколько не отразилась на успешности действий британцев, и высадка на Лофотены прошла удачно.
Раньше, чем в нашей истории, началась и «Стрельба из лука», целью которой был остров Вогсёй. Он находится в самой западной части Норвегии, там, где огромный Нурфьорд при впадении в море разделяется островом Бремангер на два маленьких рукава – Вогсфьорд и Фофьорд. К северу от Вогсфьорда и располагался Вогсёй, с востока отделенный от материка узким проливом. Вот в этот пролив и должны вскоре войти десантные суда, но лишь после того, как корабли сопровождения – крейсер и четыре эсминца, подавят немецкую батарею.
Справа высятся кручи, слева виднеется двуглавая гора, заслоняющая звезды, у подножия которой притаился невидимый из-за мыса поселок Молёй, занявший единственное в округе более-менее ровное место, пригодное для проживания. Берега постепенно сходятся, оставляя лишь узкий пролив, посередине которого горбится Остров, готовый огрызнуться артиллерийским огнем. Строго говоря, у острова есть название, и даже не одно, так что даже что неясно, как его правильно называть.
Как его именовали в дописьменную эпоху, сведений не сохранилось, хотя достоверно известно, что норвежцы на этом острове жили давно, имея веские причины предпочесть малюсенький остров другим, более удобным местам. Дело в том, что во времена раннего средневековья население Норвегии постоянно пребывало в страхе. Хотя местные викинги не раз совершали набеги на Шетландские и Гебридские острова, а также на Шотландию, (* во Франции и Англии хозяйничали даны) но с не меньшим удовольствием разбойничьи шайки грабили и самих норвежцев. А небольшой островок был удобным для обороны местом, к которому невозможно подойти пешком и нельзя подплыть незаметно на ладье.
