Итак, что мы имеем на сегодняшний момент? Пока я отдыхал в столице, два фронта, Василевского и Масленникова, совершили глубокий охват противника, окружив половину группы армий «Север». Первая ударная армия совершила прорыв от Ильменя к Пскову. Самим городом овладеть сходу не удалось, но зато Масленников смог продвинуться на север, вдоль восточного берега Псковского и Чудского озера. Одновременно с ним Ленинградский фронт Василевского, усиленный третей ударной армией, смял левый фланг «Севера», и как горячий уголек через сугроб, прошел вдоль берега Финского залива. Сомкнув кольцо окружения, фронты принялись методично сжимать мешок и разрезать немецкие группировки на части. С окруженцами Рокоссовский и Масленников разбирались методично – не давая передышки противнику, но и не форсируя события, так как поставки боеприпасов не поспевали за потребностями фронта. Видя, что советские войска занимаются исключительно «внутренними» делами, а на внешнем фронте активности не проявляют, немцы решили, что наши резервы уже исчерпаны, и до весны серьезного наступления не будет. Да и кто может воевать в такие жуткие морозы? Кстати, декабрь нынче выдался холодный, последние две недели в Ленинградской области даже днем температура ни разу не поднялась выше минус десяти, а ночью частенько падала до двадцати пяти градусов мороза. Но вот вчера с вечера очень кстати потянул южный ветер, обещавший потепление. Если мы собрались скоро наступать, то это нам на руку. Фрицам-то в своих землянках все равно тепло, а вот атакующим, то есть нам, придется изрядно померзнуть на свежем воздухе. Конечно, народ тут более закаленный и привычный к холодам, чем в будущем. Авдеев с Леоновым, к примеру, взяли моду спозаранку бегать к ближайшей речке и, прорубив замерзшую за ночь прорубь, умываться ледяной водой. Я же, привыкнув проводить холодное время года в теплом помещении, на подобные подвиги не соглашался, и терпеливо ждал, пока воду для умывания мне согреют.
Как все-таки хорошо иметь ординарца – он все наготовит и принесет, а я пока могу понежиться на уютной лавке возле теплой печки, прежде, чем приступать к повседневным делам. Но как назло, дела уже явились ко мне в лице коновода Семенова, ездившего с вечера за боеприпасами. Днем движение всех видов транспорта ограничивали, чтобы воздушная разведка противника не засекла повышенную активность, и гонять обозы приходилось ночью, когда все нормальные люди спят.
– Что случилось, – недовольно буркнул я, досадуя, что не дали отдохнуть. – Кобыла захромала, или гранаты не дали?
– Товарищ старший лейтенант, к вам опять госбезопасность, – как о нечто обыденном доложил ездовой. – Товарищ чекист еле к нам добрался. У него пикап американский хороший, но по здешним кущерям машина застряла. Пришлось, значит, на перекладных добираться, так я его и подвез.
– Ну, зовите, – недовольный, что на меня свалилась новая забота, отозвался я, но тут же спохватился. – Документы он хоть показал?
– А как же, – возмутился Семенов. – Я проверил, прежде чем везти сюда. Младший лейтенант госбезопасности Куликов. Что же я каждому встречному на слово стану верить?
– Куликов? – поразился я нежданной опале моего куратора, еще недавно бывшего на четыре ранга старше. – Василий Николаевич?
– Ага, Василий. Отчество, правда, запамятовал.
– Ну, тогда зови скорее, – обрадовано махнул я рукой, в то же время недоумевая, почему вдруг полковника понизили до среднего командира.
Впрочем, ввалившийся в землянку человек в ватнике, теплых брюках и зимней шапке с завязанными ушами, никак не походил на высокопоставленного офицера. Только кожаные сапоги индпошива и кобура намекали о командирском звании своего владельца. Нежданный гость дрожал от холода, и первым делом потянулся к печке. В полутьме, лампу ординарец еще не зажег, мне сначала показалось, что это действительно Василий Николаевич, но тут же стало ясно, что это не он. Хотя широкое лицо с большим подбородком и внимательными синими глазами и походило на Куликовское, но его обладатель был явно младше майора госбезопасности лет на пятнадцать.
Сдернув с гвоздика автомат, висящий на стене, я навел оружие на подозрительную личность и грозно прикрикнул:
– Вы не Куликов, хотя и похожи на него. Признавайся, кто ты такой!
– Д-документы, – по-прежнему стуча зубами от холода, с трудом произнес самозванец, и медленно достал из внутреннего кармана удостоверение.
Осторожно взяв у него корочку, я прочитал и смущенно хмыкнул. Ах, вот оно что. Никакой это не диверсант, а сотрудник особых поручений при командующем фронтом младший лейтенант госбезопасности Куликов Василий Петрович. Тут же была вложена записка от Куликова-настоящего, в которой тот пояснял, что очень занят на испытаниях новой техники, и потому передает мне новые вопросы через доверенного человека.
– Василий Николаевич мой дядя, и мы работаем в одном ведомстве, – немного отогревшись, уже нормальным голосом объяснил гость. – Он переслал мне с курьером задание, а товарищ Масленников приказал отложить прочие дела и выполнять указание Москвы. Мне стало ясно, что дело срочное, и я тут же помчался к вам.
– Что же вы днем-то не поехали, – мягко пожурил я Куликова. – Заблудились вон, продрогли. Так и заболеть можно.
– Мне, конечно, выписали пропуск на движение днем, – пожал плечами порученец, – но тут, видите ли, оказалась полоса ответственности другого фронта, и пропуск недействителен. А ночью с Виллисом случилась беда и, хотя водитель обещал, что днем сможет вытащить машину, ждать так долго я не стал.
Ну что же, хоть и строго обошлись с порученцем самого комфронта, но справедливо. Наши войска уже усвоило горькие уроки начала войны, и без особой необходимости марши в светлое время суток старались не совершать, а тем паче накануне наступления.
Вернувшиеся к шапочному разбору Леонов с Авдеевым тоже потыкали носом в документы, поудивлялись схожести родственников и, наготовив горячий чай, начали выпытывать новости. Василий отпираться не стал, и охотно поведал все, что мы и так могли знать, или вот-вот узнаем:
– Как вы уже в курсе, фронту предстоит нанести удар через перешеек между Чудским озером и Финским заливом. Севернее, на вспомогательном направлении, сейчас осуществляется имитация сосредоточения войск, а ближе к озеру разворачивается наша главная группировка. Подготовка закончена, и в ближайшее время оборону противника должна прорвать ваша дивизия, усиленная за счет армейского резерва.
При словах о резерве мы вспомнили штрафников и дружно вздохнули с нескрываемой иронией, на что Куликов-младший виновато развел руками:
– Вас пополнили, чем могли. И так по всем тыловым подразделениям искали бойцов, годных к строевой службе. На сборном пункте фронта кого только нет – ездовые, кладовщики, писари, трофейщики, разные тыловые команды. Обучать их, понятно, времени уже не осталось, а не обученные владению оружием бойцы вам только мешать будут. В общем, ваш полк стоит тут последний день, поэтому я так и спешил.
Немного отогревшись, Куликов достал запечатанный конверт и с многозначительным видом вручил мне. Бедняга, гадает, какие такие дела у комфронта и даже у Меркулова могут быть к простому ротному.
