Александр Михайлов
Называйте меня «Алекс»
Шпионаж — это печальная необходимость или необходимое зло, навязанное государствам их же собственным соперничеством, конфронтацией, войнами или угрозой войн, и дело это скорее достойное сожаления, чем прославления.
Джордж Блейк
Этой истории без малого уже 40 лет. Началась она с лаконичного сообщения в официальном органе бывшего КПСС газете «Правда» о разоблачении советскими компетентными органами агента западных империалистических разведок некоего гражданина О. Пеньковского. Потом общественность узнала о суде над предателем и его пособником английским подданным Г. Винном, а также о понесенной ими заслуженной каре.
Шло время. По мере возрастания информационной открытости, появления сначала скупых, а затем все более пространных откровений участников или свидетелей тех событий, «дело Пеньковского» стало наполняться скрываемой ранее информацией и, более того, стремительно пухнуть. Появились статьи, исследования и даже книги, посвященные этой теме. И, как водится, наряду с достоверными сведениями оно стало обрастать вымыслами, слухами, разными версиями и мифами. Начало было положено на Западе, где Пеньковского объявили чуть ли не спасителем человечества от ядерной катастрофы. Потом все громче о Пеньковском заговорили у нас, то демонизируя его, то, выставляя чуть ли не героем, в зависимости от политической конъюнктуры или личных пристрастий. Одним словом, недостатка в мифотворчестве нет ни с той ни с этой стороны. Мнения высказываются диаметрально противоположные. Одни утверждают, что Пеньковский — супершпион ХХ века, другие убеждены, что он всего лишь выполнял роль пешки в коварной игре спецслужб, третьи считают, что это дырка от бублика, мелкий воришка, сбывавший свою добычу скупщикам краденого.
Ломая голову над загадками спецслужб, я не мог пройти мимо истории с Пеньковским. Не возьму на себя смелость утверждать, что мне удалось разобраться во всем досконально, выяснить всю правду об этом деле. Когда речь идет о деятельности спецслужб, то правды, как у змеи ног, никогда не сыскать. Но на основе изученного архивного материала, своего собственного опыта бывшего «семерошника», рассказов моих коллег — контрразведчиков, не понаслышке знающих эту историю, более или менее ясное представление у меня все-таки сложилось. А возможно родилась еще одна версия. Судить читателю.
В один из осенних дней 1960 года молодой служащий американского посольства в Москве передал своему шефу тщательно запечатанный конверт, пояснив, что получил его накануне вечером недалеко от американского клуба от неизвестного русского. Письмо было адресовано военному атташе США.
«Возможно, я поступил неправильно, — извиняющимся тоном сказал молодой человек, — но русский был так настойчив, а главное, очень искренне, как мне показалось, утверждал, что это очень важно…» «Что сделано, то сделано, — холодно резюмировал шеф. — Но впредь я рекомендую вам поступать более осмотрительно».
В конверте оказался еще один конверт и уже в нем лист бумаги с отпечатанным на машинке текстом. Уже первая фраза была интригующей: «Я обращаюсь к правительству Соединенных Штатов Америки с предложением о сотрудничестве…»
Далее автор совершенно конкретно выражал готовность оказывать помощь американской разведке и просил соответствующих распоряжений о выходе с ним на связь заинтересованных лиц. Для этого в письме был указан номер домашнего телефона, по которому каждое воскресенье октября—ноября в 10 часов он будет ждать звонка. Связник должен был говорить по-русски и обусловить возможную встречу. В качестве запасного варианта в письме предлагалось выйти на встречу в один из вторников декабря 1960 года в первом проезде при выходе из станции метро «Парк культуры» на Метростроевской улице. Было описано, в чем будет одет автор письма, и указан пароль, в котором содержалась фраза о получении американской стороной послания. К письму была приложена фотокарточка для более точного опознания.
Вам, читатель, понятна ситуация? А теперь представьте, как бы вы поступили, оказавшись на месте посольского служащего в ранге военного атташе. Правильно, переслали бы полученное письмо в Вашингтон, в Лэнгли. Это их компетенция. Пусть тамошние стратеги разбираются и принимают решение. Так посланник и сделал.
В штаб-квартире ЦРУ к письму отнеслись скептически. «А не тот ли это парень, который мозолил нам глаза в Анкаре?» — припомнил один из разведчиков.
Выяснилось, что да, действительно это тот самый полковник из аппарата военного атташе при посольстве СССР в Турции, который в 56-м году на дипломатических приемах чуть ли не за руку тащил в дальний угол иностранных представителей и предлагал им секретную информацию. ЦРУ тогда наотрез отказалось с ним сотрудничать, заподозрив, что это «подстава» советских спецслужб. Настораживала настырность и отсутствие очевидных мотивов в поведении инициативника.
Выходит, не унялся полковник. Ну что ж, это его проблема. И на письмо накладывается резолюция: «В архив».
Два месяца Олег Пеньковский напрасно являлся по вторникам на указанное в письме место и ждал по воскресеньям телефонного звонка. Наконец пришел к неутешительному для себя заключению: «Не верят янки».
Но, как пел Владимир Высоцкий, «уж если я чего задумал, то выпью обязательно». Олег Пеньковский был из породы «упертых». Он стал с удвоенной энергией искать выходы на западные разведки. Вскоре для этого появилась благоприятная возможность.
Но прежде чем рассказать об этом, давайте посмотрим, что побуждало полковника Главного разведывательного управления Генерального штаба Советской Армии так настойчиво торить дорогу к предательству.
Родился Олег Пеньковский в 1919 году в городе Орджоникидзе (ныне Владикавказ). Отец его был инженером, во время гражданской войны служил в белой армии и погиб при невыясненных обстоятельствах, однако это обстоятельство не помешало Олегу окончить школу, вступить в комсомол, поступить в Киевское артиллерийское училище. После окончания в 1939 году училища он участвовал в боевых операциях по освобождению Западной Украины, затем в финской кампании 1940 года. Там был принят в партию. Потом началась Великая Отечественная война. С первых дней Пеньковский в действующей армии. Командовал учебными сборами, затем истребительным противотанковым полком 1-го Украинского фронта. По характеристикам начальников и отзывам сослуживцев был хорошим командиром, требовательным и внимательным к подчиненным. За отличие в боях и успешное командование полком награжден двумя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны 1 степени, Красной Звезды, восемью медалями. И при этом ни одного серьезного ранения. Лишь в январе 1944 года попал в автомобильную катастрофу, в результате которой получил контузию.
И здесь хотелось бы вот о чем порассуждать. Есть много фактов, свидетельствующих о том, что поведение и поступки человека определяются, как правило, той системой координат, в которой он пребывает. Возьмем, к примеру, генерал-лейтенанта Власова. До того как он попал со своей армией в окружение и сдался немцам в плен в 1942 году, у него была безупречная репутация боевого командира Красной Армии, чуть ли не главного спасителя Москвы и любимца Сталина. Иди все своим чередом, быть бы Андрею Андреевичу Маршалом Советского Союза и стоять на трибуне Мавзолея во время праздничных парадов на Красной площади.
