На сей раз калошами никто не кидался.
Но подобных историй, естественно, было немного. Демонстрации по большей части шли благополучно. Вот, например, как проходило первое авиашоу в городе Ростове-на-Дону в 1910 году. Газета «Приазовский край» об этом сообщала: «Никогда еще ни Крепостной переулок, ни Скобелевская улица не видели у себя такой массы публики, какая запрудила вчера всю местность, прилегающую к полю… В 4 часа ни по Скобелевской, ни по Гимназической, ни по Крепостному переулку трудно было протискаться. Толпы любопытных плотной неподвижной массой стояли вокруг огорожи полигона, на заборах, воротах, крышах, балконах — словом, всюду не было ни одного свободного клочка, на котором бы не повис наблюдающий. Все платные места с двух сторон внутри огорожи были битком набиты».
Любопытствующие ростовчане были зрелищем разочарованы — один из самолетов разогнался, на несколько метров взлетел, после чего завалился вправо и благополучно приземлился. Другие участники шоу вообще не взлетали.
Однако через некоторое время действо повторилось, и на сей раз ростовчанам было на что полюбоваться: «Миновав огорожу полигона, аппарат берет несколько вправо, стремительно летит над Балабановской рощей, делает резкий, смелый поворот, огибает крест над нахичеваньской больничной церковью и возвращается обратно. Держась на высоте до 150 метров, пилот приближается к центру полигона, делает удивительно красивый поворот и снова улетает к Балабановской роще, провожаемый оглушительными аплодисментами многочисленной публики. Еще один поворот над больничной церковью, еще несколько смелых бросков ввысь, аппарат останавливается на секунду над огорожей полигона и затем плавно спускается в центре площади, против трибун».
Так что деньги, отданные жителями города за право пребывать на платных местах «внутри огорожи», были отданы не зря. Впрочем, бояться было нечего — организаторы полета обещали их вернуть в том случае, если машина будет находиться в воздухе менее трех минут.
Но это все, конечно, были шуточки. Самым надежным способом перемещения из одного города в другой долго еще оставались не самолет, а паровоз с пароходом.
Глава одиннадцатая
В вечерний час
Самая объемная глава книги по праву должна быть посвящена российскому провинциальному досугу. Первейший из которых, разумеется — сидение в кабаках и прочих заведениях, торговавших «распивочно и на вынос». Не нами сказано — «веселие Руси есть пити».
В первую очередь приходят в голову, ясное дело, рестораны. Да только рестораны — вещь столичная, в провинции не слишком популярная. Конечно, были те, кто предпочитал именно их. В Воронеже, к примеру, популярен был ресторан Шванвича. Воспоминания о нем остались самые что ни на есть приятственные: «В хрустале искрились «дрей-мадера» и «сотерн», «бургундское» и «шато-марго», не говоря о «рейсвине» и лафите. Что до любителей «шабли» или «гобарзама», то и на этот предмет вам чинно отвечали, что на заказ из погребка могут извольть-с. А к вину и сладости, пожалте. А из фруктов желтые и белые гроздья крупного местного винограда «Шасля» и «Мадлен анжевин»».
В Архангельске славился ресторан под названием «Бар». Реклама завлекала: «Знаменитый ресторан-гостиница «Бар»! Только у нас бокал мюнхенского, пльзенского пива за 10 копеек! Отдельные уютно обставленные номера с телефоном и ванной. Бильярды фабрики Фрейнберга — только для вас! Ежедневно играет дамский струнный оркестр под управлением Жозефины Матыс!».
В Ярославле был «Бристоль». У него, кстати, была своя особенность. Здание ресторана настолько понравилось его владельцу (и, соответственно, заказчику), что тот распорядился задарма кормить-поить построившего это здание архитектора. Ежедневно и до самой его смерти.
Но гораздо больше все же пользовались популярностью трактиры и всякого рода распивочные. В городе Екатеринбурге, например, располагалось модное общепитовское заведение — трактир «Херсон» с подачей пива, виноградных вин, а также чая, кофе, табака и шоколада (разумеется, горячего). Дабы придать «Херсону» европейский антураж, владельцы отказались от исконно русского питья — хлебного вина (то есть водки) и кваса.
Но такие фокусы, естественно, случались редко. В основном русская кухня шла в трактирах, как говорится, на ура.
В городе Саратове располагался так называемый «Народный трактир» Константина Каспаровича Деттерера. Заведение было, что называется, с душой. Над входом, например, висела надпись: «Не дай себя надуть в другом месте. Входи сюда». Время от времени хозяин устраивал выставку картин или же выступление какого-нибудь музыканта. Кроме того, у Деттерера в зале сидел попугай, который знал две фразы. Когда к очередному гостю подходил официант, тот попугай со скрипом говорил: «Пьешь сам — угости хозяина». Когда же посетитель уходил, все тот же попугайский голос напоминал ему: «Ты заплатил деньги?»
Кроме того, Деттерер был поэтом. Например, когда разыгрывался тираж внутреннего займа, он встречал своих гостей словами:
День настал. Кругом волненье.
Поднялся народ чуть свет.
И у всех одно стремленье:
Выбрать выигрышный билет.
В день же, когда в городе открылся зимний тропический сад, он уведомлял посетителей:
Ждут в саду вас развлеченья
Под тропической листвой.
Хор певиц там есть для пенья
И оркестрик духовой.
Кроме всего прочего, в трактире находились бильярдная, оркестр, свежие газеты и журналы. Словом, это заведение было не столько местом для закусывания и выпивания, сколько действительно народным, но при этом в чем-то интеллектуальным клубом.
Правда, в большинстве своем распивочные заведения были попроще. Житель Костромы писал об одном из подобных мест: «На углу Мшанской и Спасской улиц когда-то стоял одноэтажный каменный дом. В нем помещалось питейное заведение, содержавшееся Дуровым. Входная дверь закрывалась с помощью бутылки с песком, повешенной на веревке через блок. Заведение было грязное, но посещалось в большом количестве, в особенности в праздник. Кроме водки подавалась там же дешевая закуска. Предприятие было частное, поэтому постоянные клиенты пользовались кредитом. Иногда случались драки, тогда входная дверь с визгом открывалась, и клиент летел по лестнице прямо на мостовую, вслед за ним летело его имущество, если таковое еще не было заложено у сидельца. Так продолжалось многие годы. Таких питейных заведений в городе было много».
А вот как выглядело характерное, опять-таки, меню одного из калужских заведений: «Щи рубленые аля-рус 20 к., консоме с пулярдай 20 к, перашки печерские 3 к, говядина бефиштекс по англински 23 к, маришал ряпчик с шуфлером 35 к., котлет отбифные с картофелью 23 к, антрюме пудинг изсухарей 40 к., рябчик 40 к. и пр.».
Это было явно заведение высшего разряда — судя по ассортименту и ценам.
Во многих городах были, естественно, свои особенности, обусловленные характером самих городов. Один из путеводителей по Кронштадту, к примеру, сообщал: «На противоположной стороне нынешней Флотской улицы помещались заведения «Распивочно и на вынос», и матросы умудрялись на веревочках спускать из казарм на улицу бутылку (пустую, конечно) и стоимость водки, а из заведений выходили или хозяин, или приказчик, брали посуду, деньги и ее же привязывали наполненную влагой живой; посуда быстро поднималась и исчезала в казарме. Так вот, чтобы воспретить такой контрабандный способ доставки живительной влаги, и заложили окна служительских флигелей».
